Их невинная наложница (ЛП)

Ничто не остановило бы его сейчас. Он с силой протолкнул в нее свой член, преодолевая любое сопротивление одним долгим скольжением. Шейх отбросил все прочее, в один момент превратившись в зверя. Он был животным, и она была его самкой. Он подмял ее под себя, толкаясь снова и снова, позабыв обо всем, кроме шелка ее плоти, и тесного жара ее киски. Вновь и вновь он вбивался в нее, схватив за бедра и припечатав собой.

Она была невероятна, сжимая его своим жаром, вбирая его в себя. Талиб мгновенно потерял себя, наслаждаясь звуками, которые она издавала, пока он вел ее к оргазму. Ее кожа была горячей под его рукой, в то время, как его сердце громыхало у него в груди. Это было почти раем. Он больше не заботился о тех причинах, по которым это не было хорошей идеей. Сейчас было важно лишь заклеймить ее, сделав своей.

Пайпер закричала, снова кончив и жестко сжав его своей киской, заставляя Тала сдаться. Его яйца запульсировали, и бесконечной волной удовольствия из него брызнуло обжигающе тепло. Он кончал снова и снова, оргазм несся по его венам, связывая его с ней так, как он и вообразить не мог.

Она была всем, чего он когда-либо хотел.

Пайпер рухнула, увлекая Тала за собой, и его грудь прижалась к ее спине, словно они были единым целым, и лишь мягкая кожа скамейки удержала их от падения на пол.

Сладко. Было так сладко держать ее, до сих пор оставаясь в ней своим членом, и будучи все еще соединенным с ней.

“Я люблю тебя, моя Пайпер”. Слова крутились на его языке, но мужчина их так и не озвучил.

Он любил ее, но если кто-нибудь когда-нибудь узнает, как близко она подобралась к его сердцу, они могут использовать ее против него. Образ Лили, кричащей, пока радикалы резали и насиловали ее, заполонил его мозг. Он был вынужден наблюдать, не в силах помочь ей. Он был слаб. Он был бесполезен.

Он не любил ее, но ее смерть чуть не убила его. Что он будет делать, если они заберут Пайпер?

Холодный озноб пробежал по его спине. Он не может, не позволит ей, или кому-либо другому, когда-нибудь узнать, что он любит ее.

Тал выскользнул из ее тепла и поднялся. Все его тело тряслось, однако он безжалостно отбросил прочь все эмоции. Учитывая, что он никогда не раскроет ей свою любовь, ему необходимо убедиться, что она больше не любит его.

— Теперь ты можешь идти.

Пайпер замерла, и ее пребывающее в истоме тело в одну секунду напряглось. Она решительно повернулась.

— Что?

Эти глаза грозились пронзить его насквозь. Он хотел сжать ее в своих объятиях, но не мог. Он должен был позволить ей уйти.

— У меня расписан весь день. Ты можешь идти.

На ее глаза навернулись слезы. Она поднялась, немного покачиваясь.

— Я не понимаю.

Тал вздохнул, утаивая свою душевную боль. Он учился притворяться на протяжении многих лет, чтобы скрыть каждую свою эмоцию. Это было мастерство, которому он научился после многих лет общения с прессой и политиками. Тал подхватил ее юбку и бросил ту ей.

— Я более не нуждаюсь в твоих услугах.

Его внезапно озарила одна мысль. Дерьмо. Он потерял навык.

— Совсем забыл. Иди сюда,  я уберу зажимы, и нанесу мазь на твои соски. Затем ты сможешь уйти.

— Почему ты ведешь себя так холодно? – спросила Пайпер, ее губы едва заметно дрожали. Он гордился ею. Она не сделала ни единого движения, чтобы прикрыться. Наложница просто стояла там, требуя ответов. Было очевидно, что она не намеревалась сбегать. Но, мать вашу, она не собиралась облегчать ему разговор.

Значит, он должен был сделать его невыносимым для нее. Это было единственным способом спасти девушку. Ее сердце должно принадлежать его братьям. Они были достойны этого. Они не были сломлены, и никогда не были причиной женской смерти. Младшие Аль Муссады не просыпались с криками посреди ночи.

— Я не веду себя холодно, Пайпер. Это то, каким я являюсь. И это моя суть. Я предупреждал, что тебе не понравится быть моей рабыней. Я предложил тебе партнерство, но ты пытаешься приручить меня сексом. Это не сработает. Я не допущу этого. Теперь уходи и повидайся с моими братьями. Я уверен, что они также нуждаются в твоих услугах.

Ее глаза расширились от неприкрытой боли.

— Что...? Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое обращение, Талиб, – она застыла на мгновение, раздумывая. Черт, его волновало то, что происходило у нее в голове. — Почему ты так боишься меня?

В его планы не входило играть с ней в интеллектуальные игры в ближайшем будущем. Она, скорее всего, одержит победу. Шейх заставил себя говорить, пытаясь сохранить свой голос спокойным. Он не мог допустить, чтобы она поняла, что попала прямо в точку.

— Я не боюсь, Пайпер. Прямо сейчас я испытываю лишь скуку.