Их пленница (СИ)

Боль ударила по нервным окончаниям — как рассерженный удар плетью. Я открыла рот, но не смогла вдохнуть — как тогда, в кабинете «Авалона».

Я любила миндаль. На меня обрушился поток воспоминаний: накануне я просила кондитера приготовить миндальные пирожные. Миндаль был из Перу. От другого меня тошнило.

Я съела два. Они крошились на подол шифонового платья, застревали в складках ткани на круглом животе. И мальчики были со мной. Я увидела своим внутренним взором это так ясно, что чуть не заорала.

В этот момент я полностью и безоговорочно поверила старому льву. Как иначе он мог узнать, что я ела накануне?

— Подозреваемых несколько, Оливия. Главные из них — ваши бывшие хозяева.

— Нет, — я едва справилась с голосом. — Нет…

Я больше ничего не могла добавить — горло и грудь сдавило. Лев не знает, что творилось с моими парнями, когда они поднялись наверх и увидели…

Они не могли.

— Зверю ваша беременность была неудобна, — продолжил он.

— Нет, — заныла я в голос, слезы хлынули по щекам.

Ребенок подвел черту нашим отношениям, а Зверь был одержим мной.

Помню, как он сорвался на Руслана за то, что тот трахнул меня первым, да еще обрюхатил «Фасольку». Они подрались — наверное, в первый раз серьезно, и я увидела, как он всадил свой нож брату в брюхо. И не на смерть, а так, напоследок, потому что я закричала, умоляя их прекратить.

Если бы я потеряла ребенка, отдалилась бы от Руслана. А животные часто убивают чужое потомство. Но они ведь еще и люди, разве нет?..

Я знаю, какой Зверь, когда не со мной. Буду смотреть правде в глаза: жестокий и беспринципный садист и убийца. Я полюбила его таким, но моя любовь его не изменила.

— Беременность мешала обоим братьям, — продолжил отец, оценив мое потерянное лицо. — Зачем доминанту ребенок от пленницы? Это бы его ослабило, а он хотел оставаться сильнейшим.

И в этом тоже была правда, если не врать себе.

Руслан всегда был озабочен своим положением. Куча возможностей, перспектив и много-много денег от инвесторов. Конечно, дети ему ни к чему. Почему нет, это нормально. Самый завидный холостяк, женщины к нему липли, но время он проводил со мной. Только так на мне и не женился.

И беременность была незапланированной.

Однажды я сообразила, что у меня задержка и сделала тест. По-бабьи глупо обрадовалась, когда он показал плюсик, и побежала хвастаться Руслану. Счастью моему не было предела.

— Откуда вы знаете? — с вызовом спросила я.

Парни бы никому не рассказали о ребенке. О том, как мы хоронили нашу дочь втроем.

Львы знали слишком много.

— Хорошо, — отец сделал странный жест рукой, будто подзывал кого-то из рощи. — Приведите его.

Лев направился к деревьям, горячо дыша, как настоящий зверь. Со спины снова приблизился старший сын, мягко положил ладони на плечи, словно пытался успокоить заранее. Наклонился, пытаясь мазнуть об меня щекой, но я отвернулась.

Мне не до ласк. Взгляд был прикован к темнеющей впереди роще.

Раздался вскрик — сюда вели человека. Того, кто рассказал львам правду обо мне?

По полю прокатилось рычание — мощный, но короткий рык льва. Человек выбежал из-за деревьев, следом вышел лев и остановился. Красивое тело, длинное и гибкое, было готово настигнуть жертву за секунду. Пока лев стоял неподвижно, и хвост хлестал по бокам.

Пригнув голову, он следил за мужчиной.

Тот бессильно повалился на колени. Даже не пытался убежать — и это разумно. Ни к чему провоцировать львов, если побежишь, шансов выжить меньше. Так может и не убьют, а в пылу погони и случайно пришить могут.

Этот человек хорошо знал оборотней или сам был им.

— Кто это? — я не рассмотрела лица.

Вопросительно взглянула на старшего льва и шагнула к коленопреклоненной жертве. Сын безропотно меня отпустил.

При звуках моего голоса мужчина затих. Если до этого постанывал, то теперь напоминал каменное изваяние, на коленях застывшее в траве. Плечи вздернуты, руки бессильно висят вдоль тела. Он наклонил голову, лицо скрывали тени. Он даже не дышал — затаился.

Фигура худощавая, но по ощущениям не слишком юн — средних лет. Во что одет, толком не разобрать. Кажется, брюки и темная рубашка. Волосы казались иссиня-черными в темноте и сравнительно длинными — они полностью закрыли лоб и падали на лицо почти до самого носа.

Что-то в нем казалось знакомым… Мы точно встречались.

Я наклонилась, опускаясь на колени перед ним.

— Леонард? — прошептала я. — Что он здесь делает?

Я изумленно уставилась на отца.

— За время вашего затворничества произошло многое… Полагаю, вы знаете далеко не все.

— Полагаю, что да, — разозлилась я.

Лев играл со мной, а еще был прав — это всегда бесит.

Он попал в точку. Прежде слово Зверя было законом, а Леонард играл на другой стороне. Теперь он за моих мальчиков — с какой стати? И Сергей, защищавший интересы своих клиентов, вел себя иначе. Инвесторы просили деньги назад. Может, были еще изменения, о которых я не знаю.

Изменилось все за какой-то год… Неужели во мне была причина?