Их пленница

Я того не стою, хотелось добавить мне. Но говорить это мужчине, который вырезал на груди твое имя, бесполезно.

Около минуты я лежала щекой на его руке. Вспоминала, как мы жили раньше. Но прошлое больше не вызывало желания туда вернуться. Нечего там делать.

Кир погладил волосы, как когда-то делала моя мама. Я поцеловала его ладонь и вздохнула.

— Сделаю еще чаю.

Его рука скатилась на плечо, сжала. Я улыбнулась сквозь слезы и вернулась к разделочному столу.

Новый чайник. На этот раз глиняный. Сначала ошпарить кипятком, потом бросить в парящее нутро горсть чая, мяту. В моем арсенале не было целой кухни «Авалона», только ограниченный набор трав. Ягод нет вовсе. Теперь я бедно живу.

— Хочешь, мяса тебе принесу? — неожиданно предложил Кир.

— Мяса… — я помедлила. — Оленины, если можно. Очень по ней соскучилась.

— Завтра притащу.

Я улыбнулась, занимаясь чаем. Раньше я часто ела дичь. Кабан, лось, олень, косуля… Мой обычный рацион. Только птицу мальчики не ловили, ее стреляли для нас отдельно. Я любила диких уток.

— Поехали вместе, — вдруг сказал он.

Львы тоже меня звали…

— Куда? — уточнила я.

— За город, на охоту, — Кир встал, глядя на меня светлыми прозрачными глазами. — Как раньше, помнишь?

Заткнув край полотенца за пояс, он подошел. Убрал волосы и показалось, что сейчас поцелует — так жарко взглянул на мои губы. Я перестала дышать, но это был только миг.

Взгляд Кира вернулся к глазам.

— Я скучаю по нашей охоте. Ты сидела и ждала нас… Не поверишь, это самые светлые воспоминания в моей жизни. Помнишь яблоню? — он осекся. — Прости.

Я хотела сказать: ничего.

Смотрела поверх его плеча в темное окно и ничего не видела. Он сказал "яблоня", и я очутилась там. Только не в счастливом солнечном дне, где я кусаю яблоко и говорю Киру, что люблю его, а он смотрит, как сок течет по моим губам. Я оказалась в дождливой ночи, полной запахов мокрого леса, гнилыми яблоками и земли. Ночь похорон нашего ребенка.

— Оливия, — теплая ладонь елозила по моей щеке, возвращая в реальность.

Кир пытался меня успокоить. Он повернул мою голову к себе, пытаясь поймать взгляд. Голову я повернула, но глаза остались несфокусированными — я смотрела сквозь него в ту ночь и видела яблоню, шумящую листвой.

В себя меня привели его губы — он целовал меня в шею.

Мне тоже его не хватало.

Голодная по ласкам, я забросила на него руки. Мне было проще — он раздет. Я могла его гладить, ощущая выступающие шрамы и пирсинг в сосках. Все его горячее мускулистое тело хищника.

Можно сбросить халат и отдаться поцелуям, но это закончится безудержным сексом. Кир не сможет остановиться, потому что я позволю, а Руслана, чтобы его остановить, здесь нет. Между нами больше нет барьеров.

Одновременно это наполняло меня горечью и счастьем. Потому что только Зверя мне мало. Мне нужны оба. Но сегодня… Сегодня я буду с ним, если он так решит.

Мы сходили с ума неизвестно от чего.

Сходили с того рокового дня, когда меня бросили в машину и привезли в клуб. Он бросил, мой любимый Зверь, под руками которого я плыла. Зверь, у которого сердце полно любви к боли, своей или чужой. С ним я чувствовала себя счастливой. Он наполнял меня светом.

Он запрокинул мне голову, целуя шею.

— Кир, — шепча, я опустилась на колени и уткнулась лицом в бедро. Махровое полотенце под скулой было жестким, я плохо их выполоскала, так и не научившись добиваться мягкости, что была у полотенец в «Авалоне».

Его ногу я обвила руками, гладила бедро — и довольно высоко, уже под полотенцем. Без похоти, мне хотелось касаться тела и все. Когда долго живешь одна, начинаешь ценить моменты близости, которые обычные люди не замечают. Поцелуй в щеку, дыхание, похожее на касание перышка, случайные объятия. Прикосновения влюбленных. Любовь совсем другая, если настигает после одиноких ночей, полных слез и кошмаров.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Наверное, не стоило этого делать — эмоции били ключом.

Он встал на колени рядом и поцеловал так жадно, словно пытался напиться от меня жизнью. Чтобы проделать это ему пришлось сгорбиться, а мне привстать — слишком большая у нас разница в размерах. Рука так глубоко скользнула под полотенце, что я ощутила, как сильно он возбужден.

Кирилл бросил мои губы и снова уткнулся в шею, тихо заворчал. Грубоватая ласка: зубами он попытался схватить кожу и ее неслабо царапнуло.

Я сглотнула — клыки. Кир так разошелся, что неосознанно перекидывался. Оборотень не сожрет ту, кого собирается уложить в постель, но совладать с собой потребуются усилия.

Стук в дверь заставил меня остановиться. Ко мне нечасто заглядывают гости. Проверить, кто там, или затихнуть?

— Кир, — прошептала я. — Подожди… Надо узнать, кто пришел… У нас еще будет время.

Кир впился глубже в шею, зарычал, крепко стискивая, словно я добыча, а не женщина.

— Вдруг это важно, — прошептала я.

— Проверь, — раздраженно разрешил он.

Я выпрямилась, помятая сильными руками. Мышцы приятно ныли после суровых ласк.