Их позвал Ашт

Был ли отец хорошим человеком? И мог бы быть таковым, если бросил их, когда Раки, по словам матери, исполнилось всего два года?

Раки не помнит отца. Иногда, по утрам, пока сон не полностью еще покидает Раки, в воздухе, словно из тонких светящихся нитей ткется расплывчатая фигура высокого сутулого мужчины с длинными, жемчужно-голубыми, как у Раки, косами. Мужчина представляется каждый раз почему-то на пороге, и лучи света, бьющие из-за спины, мешают разглядеть лицо. В том, что перед ней отец – Раки не сомневается.

Жизнь научила Раки осторожности, а способность улавливать самые потаенные, тщательно скрываемые помыслы, была с детства. И от этой фигуры мужчины с длинными волосами не веет ни подлостью, ни трусостью. Никакого неприятного отклика не рождается в груди Раки. Интуиция, – слово, выученное в доме Полстейнов, – говорит Раки, что отец не был плохим человеком.

Но почему тогда он бросил ее? И заставил мать выбрать такой низкий, такой ущербный и недостойный путь? Ведь если бы не крайняя нищета… так говорит Кэтти. А у Раки нет оснований ей не верить.

И верить – тоже.

А может, отец не уходил от них? Или ушел, но не по своей воле? Может, он умер?

Нет, он жив. Та самая интуиция говорит Раки, что жив.

Глава 3

А’оллар

Венера

Аоллар перевел катер в режим бреющего полета и тот понесся над лазурного цвета волнами, словно лезвием бритвы, срезая верхушки. Иногда встречный ветер, упругими потоками бьющий в бледное, изможденное лицо Аоллара, забрасывает внутрь катера редкую летучую рыбку – узенькую, серебристую, с разноцветными плавниками-крыльями. Тонкие бледные губы Аоллара слегка раздвигаются в подобии улыбки, и он осторожно подхватывает незадачливую летунью в сложенные лодочкой ладони, отпуская за борт.

С каждым днем все стремительнее ухудшающееся самочувствие мешает Аоллару не то, что наслаждаться, но хотя бы заметить красоту венерианского заката. Нежно-розовые лучи местного Солнца скользят длинными огненными сполохами по глади самого молодого океана в Солнечной Системе. Крупные брызги из-под бортов катера переливаются крохотными радугами, а бескрайняя лазурь осторожно подымается и опускается, словно грудь спящего ребенка.

Аоллар помнит Венеру до перевода на новую орбиту – тут и там по серой, безрадостной поверхности скользят клочки искусственной атмосферы, что никак не хочет приживаться на новом месте, и холод… да, холод.

Сейчас климат Венеры, как и состав атмосферы, напоминает земной, правда, отличается от собрата в лучшую сторону.

*

Вечная мерзлота Атлантиды, рваный, разреженный воздух Джомолунгмы, зыбучие пески Большой Песчаной пустыни Египта,– поистине адское сочетание для сорока часов, проведенных на Земле.

Особенно, учитывая возраст и пародию на здоровье одного из сильнейших Аст-Асар Перекрестного мира, Аоллара.

Казалось, что миссия на Земле провалилась, как и остальные.

Однако у подножия древней лаборатории, непонятно по каким причинам называемой местным населением гробницей, Аоллару удалось кое-что узнать…

Что-то, что в корне перевернуло долгую, и давно бессмысленную жизнь доживающего Аст-Асара. По-крайней мере, последние ее триста лет точно.

Все началось с мощного ощущения дежавю.

*

Аоллар лично видел, как строится эта лаборатория, наблюдал за фигурками снующих туда-сюда землян, летательными платформами и прочими благами мира Ашт, что «боги» привезли в дар людям.

Боги так боги, думал он. В конце концов, каждая раса идет по своему пути развития.

Но древние правы – из этих может выйти толк.

Лаборатория почти закончена, и Аоллар, совсем еще молодой, даже юный, любовался с ее вершины зеленым городом. Только с западной стороны отчего-то повалил черный, едкий дым. Увлекшись, Аоллар не заметил, как рядом, на платформе поднялся местный. Человек. Наверно, один из строителей.