Их тайный гость (СИ)

В этот момент на последнем, верхнем, этаже щёлкнул замок, и приоткрылась одна из дверей. Арина безнадёжным взглядом посмотрела туда и вдруг выпрямилась и, не веря своим глазам, прошептала:

- Надежда Фёдоровна, вы?! Вы живы?

Старушка, которая вышла на площадку с мусорным ведром в руках, встрепенулась и посмотрела в их сторону. Лиц она, конечно, не увидела – робкое зимнее солнце светило им в спины. Но как-то узнала и тоже ахнула:

- Арина?! Ариночка?!

- Я! – спрыгнула с подоконника та, аккуратно передала клюющую носиком младшую дочку старшей и быстро взлетела по лестнице. Они с соседкой обнялись, и старушка заплакала тихо, без надрыва:

- Приехала! Вернулась… А как отец с матерью ждали. И вот, не дождались.

Арина тоже заплакала и спросила:

- Как? Как это случилось?

- Ну… Как… - соседка горестно вздохнула. – Сначала Маша от рака умерла. А потом и Стас за ней… Плохо ему одному было. Не хотел он жить. Вот и ушёл следом. Ты же знаешь, они ж неразлучники были…

- Да, - кивнула, глотая слёзы Арина, и произнесла то, о чём думала последний год, и что привело её домой:

- Я перед ними очень виновата.

- И-и-и, детка, - покачала головой Надежда Фёдоровна, - ты ни в чём не виновата. Это он, всё он, ирод. Я ведь читала про него. Бесовщина всё это. Мы с Машей так за тебя молились, так молились. И вот услышал Господь. Помог.

- Помог, - сквозь слёзы кивнула Арина и перекрестилась. Надежда Фёдоровна смотрела на неё во все глаза:

- По-нашему крестишься, по-православному. Одумалась, значит?

- По-нашему. Одумалась. Потому и вернулась.

- Вот и славно, вот и хорошо. Вернулась – и молодец. А за смерть родителей себя не вини. Они тебя ни в чём не винили, и ты не живи с таким камнем на душе... Тебе бы исповедоваться, Аришенька.

- Я уже, Надежда Фёдоровна.

- Правда?! – совсем обрадовалась старушка. – Ну, тогда и вовсе дела на лад пойдут. – Тут она вдруг погрустнела и спросила:

- Не пустила тебя Инна-то?

- Нет, - покачала головой Арина.

- И не пустит. Обманула она твоего отца, уговорила всё себе отписать. Обещала, что, если ты объявишься, всё до последней копейки тебе отдаст. Он и поверил. Все в подъезде понимали, чем дело кончится. Один Стас не видел, какая она. Всё твердил, что Инна родная кровь и что она тебе обязательно поможет. Вот и помогла.

- Да и ладно, - вдруг легко махнула рукой Арина, - да и пусть живёт. Ведь и вправду родная кровь. А я что-нибудь придумаю.

- Придумает она, - покачала головой старушка, потом улыбнулась и посмотрела вниз, на притихших девочек, - дочки твои?

- Да.

- А зовут как?

- Мирой и Мартой.

- Мудрёно.

- Я потом расскажу, почему так.

- Как зовут, так зовут. Тебе нравится, да и ладно. Ты мне не обязана докладывать. Прости, что я так, неласково, - Надежда Фёдоровна виновато вздохнула и негромко позвала:

- Мирочка, Марточка, внученьки, пойдёмте в дом.

Мира с надеждой приподнялась и вопросительно посмотрела на мать. Та улыбнулась подбадривающе и кивнула: пойдём.

- Спасибо, Надежда Фёдоровна, - поблагодарила Арина, не ожидавшая помощи от старой соседки и теперь очень растроганная, - мы отдохнём немного и уедем, не будем вам мешать.

- Уедут они, - притворно сердито проворчала старушка, - никуда вы не поедете. Со мной станете жить.

И они зажили все вместе. Несколько раз Арина сталкивалась в подъезде с Инной. Та отводила глаза и, презрительно фыркая, старалась поскорее разминуться. Вскоре она продала квартиру родителей Арины и уехала куда-то. Куда именно, Арина не знала. Да и не хотела знать. У неё началась новая жизнь, в которой было столько дел, что времени на обиду и пустые размышления не оставалось.

2006 год

Константин

Квартиру он, разумеется, оставил Светлане. Она поначалу предлагала разменять. Но это было смешно, потому что крохотную их однушку можно было разменять разве что на две основательно потрёпанные жизнью конуры в дальнем Подмосковье. Поэтому Константин нежно поцеловал бывшую жену в висок совершенно братским поцелуем и ушёл из дому.

Первое время жил по друзьям. Благо, те были настоящими, и сами предлагали помощь. Он надеялся, что от работы дадут комнату в общежитии. Но вместо этого ему быстро дали понять, что, был бы молоденьким только что пришедшим на службу лейтенантом или вообще прапорщиком, которого во что бы то ни стало следовало удержать, не дать уволиться, тогда да, помогли бы. А тридцатитрёхлетний майор и так никуда не денется. Куда уж ему увольняться. У него подполковничья должность и очередная звезда через четыре месяца. Так что помогать не нужно. Сам справится.

У них почему-то вообще так было принято. Путёвки в санатории и дома отдыха – новичкам. Квартиры – им же. А те, кто пришёл, как он, ещё в середине девяностых, ни тогда, ни сейчас никаких преимуществ не имели. Тогда – время было непростое и денег у государства не было, а сейчас они уже дослужились до старших офицеров и – по мнению руководства – должны были быть довольны и этим.