Их тайный гость (СИ)

- Да. Мне его очень жалко, - еле слышно выдавила из себя девочка и уткнулась лицом в колени.

- Видишь, дочь помнит и любит своего отца, - с пафосом констатировал Светломир.

Арине слышать это было неприятно и очень хотелось сказать какую-нибудь колкость. Но вместо этого она спросила:

- Зачем вы приехали к нам? – она, конечно, примерно представляла себе для чего. Но ей было важно выиграть время и попытаться спасти девочек, вот и задавала вопросы, одновременно лихорадочно соображая, что она может сделать. Арина отчаянно надеялась как-нибудь выбраться из западни. Только вот как? Как?!

- Нам нужна твоя дочь. Его дочь.

- У нас с ним две дочери, - холодно поправила она зачем-то.

- У него одна дочь, - не согласился Светломир, - вторую ты родила неизвестно от кого.

- Это ты мне рассказываешь? – Арине стала смешно.

Она вспомнила, как бесновался Венцеслав, когда увидел новорождённую Марту, вернее, Мартынию, как он повелел назвать ребёнка. Так же как и странное, неясного происхождения имя старшей – Мирония – оно Арине страшно не нравилось. И она звала девочек Мирой и Мартой. Впрочем, славные женщины в загсе, в котором Арина по указанию Венцеслава регистрировала девочек (это рядовым последователям он запрещал иметь любые документы, а сам от них не отказывался) не согласились вносить в свидетельства о рождении такие имена. Поэтому официально девочек звали Мирославой и Мартиной. Тоже замысловато, но всё-таки привычнее и красивее.

Венцеслав в тот день, когда она, едва не умерев сама, родила Марту, вдруг соизволил прийти к ней. Новорождённая девочка, их дочь, лежала под тоненьким самовязанным одеялком – в избе было жарко натоплено – и спала. Ни слова не говоря Арине, не сняв медвежью шубу и даже не прикрыв за собой дверь, в которую тут же ворвался холодный зимний ветер и клубами ввалился пар, Венцеслав подошёл к люльке и откинул рукой в меховой рукавице одеялко. Арина уже совершенно точно не любила его тогда. На место любви пришла ненависть. Но почему-то – слабость ли после родов сказалась, гормоны ли сыграли злую шутку или память о прошлой любви – ей захотелось, чтобы он улыбнулся при виде хорошенькой крепенькой новорождённой малышки и, если уж не сказал своей невенчанной жене спасибо, то хотя бы похвалил. Бред, конечно. Зачем ей его благодарность и похвалы? Но она была тогда такая измученная, такая слабая. И ей очень хотелось, чтобы кто-то любил её и новорождённую дочку и был рад приходу малышки в этот мир.

Но обычно бледное, анемичное лицо Венцеслава при виде младшей дочери вдруг покрылось некрасивыми красными пятнами, он несколько раз шумно глотнул воздух, швырнул на малышку одеяло и бешеным, яростным шёпотом поинтересовался:

- Это кто?

- Твоя дочь, - удивилась Арина, с трудом приподнявшись на локте и заботливо укрыв безымянную ещё девочку, - кто же ещё?

- Это кто? – вновь повторил он, и она физически ощутила его ненависть, вместе с ледяным уличным воздухом безжалостными волнами накатывающую на неё саму и на их крошечную дочь. Ей захотелось спрятать девочку, закрыть, уберечь от этой непонятной ей злобы.

- Ну, да. Это не мальчик, - неожиданно смело и даже дерзко ответила она и твёрдо посмотрела прямо в холодные глаза. – Это девочка. Твоя младшая дочь.

- У меня одна дочь, Мирония, - в ярости прошипел он. Арине вдруг показалось, что он похож на змея. Страшного змея из сказов Бажова, Василиска.

- Была одна, а теперь две, - упорствовала Арина.

- Это. Не. Моя. Дочь.

- Твоя, - она тоже разозлилась. – Ровно на столько же твоя, как и Мира.

- Мирония – моя копия. А это… А эта… - он брезгливо указал на по-прежнему сладко спящую малышку, - а эту ты прижила неизвестно от кого.

- Ты что, Дань? Ну, от кого я могу ещё родить, кроме как от тебя? Ко мне же ни один мужчина в Братстве подойти не осмелится. Все знают, что я твоя жена. А больше я нигде не бываю, - с трудом сдерживая обиду и злость, попыталась поговорить с ним как с нормальным человеком Арина. Даже назвала его прежним, тёплым и ласковым именем, которое когда-то ей очень нравилось. Но это окончательно вывело его из себя, и он злобно глянул на неё, быстро вышел из избы, снова не потрудившись закрыть дверь и через несколько минут вернулся, неся на руках легко одетую восьмилетнюю Миру. На время родов Арина отослала её от себя, отправив к одной из более-менее вменяемых женщин. Девочка обрадовалась маме, завертелась на руках отца, пытаясь выскользнуть и подбежать к Арине. Тот сердито поставил её на пол, повернул к матери и прошипел:

- Вот, смотри. Это моя дочь. У неё моё лицо, мои волосы, моя стать, моя порода… А это… это…

Мира и вправду была невероятно похожа на отца и обещала стать настоящей красавицей. Арина очень любила её. Но теперь ей стало жарко, мучительно, нестерпимо обидно за младшую, только что родившуюся и никому ничего плохого не сделавшую. Она с трудом села и тоже прошипела прямо в лицо мужу: