«Эти колоссальные постройки порождены спесью и сумасбродством фараонов», — читаем мы у одних авторов. «Пирамиды должны были наглядно показать, какая огромная власть сосредоточена в руках царя», — читаем у других. «Это монументы богатства Древнего Египта, концентрация неиспользованного избыточного продукта», — можно прочесть у третьих. В каждом из этих и им подобных ответов есть доля истины. Но некоторые цари не построили для себя пирамид, хотя были столь же могущественны и, несомненно, столь же спесивы и сумасбродны, как правители, их построившие. Да и с богатством дело обстоит не так уж просто: Египет Рамсеса II был, безусловно, богаче Египта Джосера или Хинджера, но, несмотря на это, Рамсес не оставил после себя пирамиды. В Месопотамии социальные условия были почти такие же, как в Египте, но царских гробниц, подобных пирамидам, там никогда не появлялось.
Выход из тупика, возникшего в результате всех этих недостаточно полных ответов и недостаточно обоснованных возражений, исследователи нашли после того, как поняли, что пирамиды были гробницами властителей, считавшихся богами, т. е. постройками религиозного характера. А значит, после того как они научились ориентироваться в одной из самых таинственных сфер жизни Древнего Египта — в сфере религиозной, и притом еще в наиболее темном ее уголке — в представлениях о загробной жизни. Конечно, пирамиды — продукт экономического базиса и политической надстройки Древнего Египта, это несомненно. Но тем не менее ключ к их пониманию лежит в той сфере идеологической надстройки, которую мы именуем египетской религией.
Египетская религия кажется нам совокупностью самых невероятных представлений — столь фантастических, запутанных, а иногда и абсурдных, что мы начинаем испытывать нечто вроде галлюцинаций. Во взглядах на нее сходятся христианин, мусульманин, правоверный иудей, и в редком согласии с ними — даже атеист, более того — во взглядах на нее сходятся люди космического века (если они не мистики) с людьми древнего мира (если они не египтяне). Ассирийцев и персов эта религия провоцировала на жестокости, иудеи ее осуждали, римляне относились к ней саркастически, греков она поражала как нечто «чуждое и непривычное». Хотя греки и уважали египтян больше всех других народов мира, но и они не понимали, как эти мудрые люди могут поклоняться быкам, кошкам, крокодилам, баранам и т. п. и считать их богами, так же как своих царей.
При этом они еще многого не знали из того, что известно нам относительно египетских представлений о загробной жизни, по сравнению с которыми обожествление царей и животных — дело довольно простое.
Мир египетских богов и культов и после расшифровки иероглифов очень долго оставался лабиринтом загадок. Шампольон, специально изучавший египетскую религию, во многих случаях дал ошибочные объяснения; в свете полученных позднее данных не выдержали проверки и труды его прямых преемников. При этом никто из них не мог пожаловаться на недостаток источников, ибо подавляющее большинство египетских письменных памятников составляют как раз религиозные тексты. Но понять в них большей частью удавалось лишь слова, а не сущность. Один из египтологов привел такое сравнение: «Я знаю, что такое ростбиф, где находится Бретань и кто был Шатобриан, но что такое бретонский ростбиф а ля Шатобриан, мне должен объяснить официант». Когда египтологи наконец поняли смысл слов, содержавшихся в религиозных текстах, они пришли к выводу, что древние египтяне поклонялись множеству верховных богов, которые, в свою очередь, имели разные имена, а некоторые даже назывались по-разному утром и вечером. До сих пор в этих текстах есть места, трудно поддающиеся пониманию из-за обилия символов и неясных намеков, в них есть фразы и пассажи, которые наверняка были непонятны даже древним египтянам. Дело в том, что возникли они в результате механического переписывания образцов религиозных текстов тысячелетней давности и, поскольку касались погребального ритуала, никто их особенно не проверял. В одном месте выпало слово, в другом неправильно написали знак; как можно судить по некоторым искажениям, писец подчас явно не понимал, что пишет. Примерно так нынешний арабский ремесленник, изготавливающий сувениры, наносит на разные ушебти и скарабеи знаки, которые почитает за иероглифы.