Их «заказали» в кафе

— Сейчас, Серафима Ивановна, я очень быстро запишу ваши показания, и вы завизируете каждый лист. Я не следователь, но в форс-мажорных обстоятельствах могу выполнять его функции. Не знаю, примет моё начальство эти записи или нет, сочтёт ли правомерным этот допрос, но я всё-таки дам вам возможность облегчить душу. И мы сразу же, не дожидаясь «скорой», поедем в Москву. Вы согласны рассказать всё?

— Для того я и попросила отца позвать вас…

Кобылянская изо всех сил стискивала зубы, чтобы они не клацали от изнуряющего озноба. Казалось, что под больной ходуном ходит широкая кровать. В стоящем на тумбочке стакане позвякивала чайная ложечка.

— Пишите всё, что я скажу. Итак, впервые я намеренно заразила смертельно опасной болезнью своего бывшего мужа Антона Фёдоровича Кобылянского. Предположительно от него заразилась моя счастливая соперница. Антон действительно причинил мне много горя. Я не преувеличивала в нашем первом разговоре степень перенесённых мною страданий. Была и травля собакой, и издевательства надо мной, над детьми, и всё прочее. Я не раскаиваюсь именно в этом поступке. Зная о страсти Антона с женскому полу, я устроила его знакомство с больной гепатитом В женщиной. Мой бывший довольно-таки долго с ней встречался. Признайтесь, что молодожён мог вести себя более осмотрительно, — ведь дома ждала ангел Полинушка. Женщину эту звали Яна Крикун. Её уже нет в живых. В начале этого года Яна скончалась от передозировки героина. Она была наркоманкой, и к её кончине я не имею отношения. Мой замысел удался, и Кобылянский заболел. Заболел он гораздо тяжелее, чем Яна. По этому эпизоду у меня сожаления нет. Есть по другим, когда страдали люди, ничего плохого мне не сделавшие. Их было пять человек, если не считать жён. Я хочу заявить, что идея принадлежала именно мне, а не Магомеду. Как медик я могла прогнозировать те или иные последствия своих действий. Гаджиев долго не понимал, в чём заключается суть моего ноу-хау, и уступил мне не сразу. Только после того, как я усомнилась в его любви ко мне и в мужском благородстве. Я не пытаюсь его выгородить, просто хочу, чтобы вы знали правду. Магомед обещал, в случае чего, взять вину на себя, и обещание своё сдержал. Я не приписываю себе чужие грехи, мне бы за собственные ответить…

Тураев старался записывать как можно скорее, применял все навыки, полученные за годы работы в милиции и в суде. Ещё неделю назад он торжествовал бы, волновался, выслушивая признания Кормилицы. Теперь же Артур думал только о том, чтобы поскорее приехать в Москву и доставить Серафиму живой…

— Когда беременную женщину, да ещё с двумя детьми на руках, муж бросает на произвол судьбы, она сходит с ума. Заглянув в бездну нищеты, я ужаснулась и решила, что никогда больше бедствовать не стану. Любой ценой я добьюсь того, чтобы дочери и сын жили в достатке, получили хорошее образование, зацепились в этой жизни. У Магомеда пятеро детей, и он понимал мои чувства. Зря, конечно, я связалась с этой заразой. Могла безбедно жить и на доходы с принадлежащих Гаджиеву заведений. Пусть интим-бизнес тоже не ахти что, но всё-таки дело не мокрое. Но Валера, который нас «крышевал», очень просил проучить большого начальника, который уволил его из милиции. Формально начальник был прав — Валера брал дань за каждый квадратный метр тротуара Тверской и окрестностей. Но Магомед очень просил за своего друга. Я не сразу решилась, но потом сдалась. Ведь если я смогла пойти на это от ревности и отчаяния, то почему не признать за другими право на месть? Я уже знала, что одна из официанток, Оля Луговцова, больна СПИДом. Она была любовницей Сергея Вербицкого, который погиб в ноябре. Я сделала так, что Оля познакомилась с сыном этого начальника. Его зацепило сильно. Кроме всего прочего, у парня обострился диабет, началась гангрена нижних конечностей, которые пришлось ампутировать. После этого случая я, Гаджиев и Манилов стали заложниками друг друга. Каждый из нас боялся, что остальные двое, обладая такой информацией, обязательно заложат его, если им не угодить. А заказчиков, желающих совершить тихую, незаметную и надёжную ликвидацию, становилось всё больше. Правда, мы не всем шли навстречу, а только приближённым, проверенным…

Серафима закашлялась, и Артуру пришлось встать, налить в стакан воды и поднести ей. Больная глотала с трудом, морщась от боли, а после долго лежала молча, глядя в дощатый потолок и собираясь с силами.

— Честно говоря, я хотела, чтобы Ольги не стало. Как оказалось, не ошибалась, потому что именно она и сдала нас. Магомед почему-то пожалел её, хотя между ними никогда ничего не было. Просто дело не получило огласки. Болезнь молодого балбеса не связали с чьими-то происками. Нужды в ликвидации исполнителя не возникло. Но Ольга всегда казалась мне бомбой замедленного действия. Всё верно, женское сердце — вещун…

— Значит, вы заразили пятерых, не считая бывшего мужа? Тураев поднял глаза от своих листков. — Первым был сын милицейского генерала. Кто стал вторым?