Их «заказали» в кафе

— Здрасьте, товарищ капитан! — широко улыбнулась девчонка. — Не узнаёте? Я — Инга Кулешова с Рязанского проспекта. Вы три года назад моих предков сажали. Я сейчас с бабкой живу…

— Да, твоих родителей трудно забыть! — Тураев открыл дверцу. — Но мы долго не виделись — с тех пор я стал майором. Куда тебя подвезти? Или здесь повспоминаем минувшие дни?

— До Нового Арбата, если можно. Не думайте, я чистенькая, только вчера в баньке была. А что прикид такой, так это — дело принципа.

Инга не соврала — её волосы действительно пахли шампунем. Усевшись рядом с Тураевым, она приосанилась, задрала вздёрнутый на кончике нос и приняла вид пресыщенной жизнью бездельницы. Но уже через минуту сунула замёрзшие ладони под мышки и засопела.

— Вижу, дома ты не часто бываешь.

Артур чувствовал, что Инга хочет с ним пообщаться, но ей требуется время, чтобы собраться с духом. В те годы, когда капитан Тураев сделал всё, чтобы изолировать от общества супругов Кулешовых, джип уже существовал, поэтому Инга и запомнила его. Номер, правда, изменился, но девчонка ориентировалась по внешнему виду — таких автомобилей в Москве было не так уж много.

— Да бабка тоже закладывает. Я две недели дома не появлялась, — беспечно отозвалась Инга. — Живу у друзей. Сейчас на Хлебном клёвая компания собралась, и меня пригласили. А вам ведь по пути, правда?

— Правда. Вообще-то ты слишком много про меня знаешь, — с шутливой угрозой в голосе заметил Тураев. — Надо бы тобой заняться.

— Если бы вы тогда мной не занялись, родаки до сих пор бы меня за пузырь педофилам продавали. Впрочем, я уже перекинулась бы! — Плутоватая рожица Инги стала серьёзной.

Артура передёрнуло от воспоминаний — ничего более омерзительного в своей богатой практике он не встречал. Когда еле живую девчонку осмотрели гинекологи, они ахнули и сразу же отправили её на операционный стол. У бедняжки оказались повреждены не только наружные и внутренние половые органы, но и кишечник, и мочевой пузырь.

Прижатая к стенке мамаша, пересыпая тирады матюгами, орала, что её десятилетняя дочка сама с удовольствием всем давала. Тураев взбесился и едва не пристрелил негодяйку прямо на месте из табельного оружия. А после выложился до конца и добился справедливости — по крайней мере, Кулешовым в их камерах устроили «прописку» по полной программе. А после Ингины «родаки» поехали в колонии, получив каждый по максимальному сроку.

— В приют не пробовала устроиться?

Артур вспомнил питерское прибежище Вали Черенковой и решил, что Инге оно подошло бы.

— Жила там, потом смылась. Это же перевалочная база. Немного побудешь — и опять к своим отправляют. А в квартире у бабки гудят каждый день. Я даже собиралась «золотой укол» сделать, с крыши прыгнуть и умереть в полёте — кайф! Ничего не получилось…

— Выдрал бы тебя. Да неохота руки пачкать! — с неожиданной злостью сказал Тураев. — С бабкой твоей я поговорю завтра же. Если надо будет — и её посажу. Не в зону, так в ПНИ поедет — я тебе обещаю. А сейчас, конечно, укуриваетесь в никакую? И вам хорошо?

— Не жалуюсь, — коротко ответила Инга. — У нас на Прибрежном хаза. Хорошие ребята собираются…

— В школу ходишь? — Тураев притормозил у светофора.

— Не-е, выгнали. В «дабле», в туалете то есть, травкой торговала. Сто баксов забашляла и попалась. Но меня Вичка Сизова привела к своим, — добросовестно рассказывала Инга, играя голубыми бусинами глаз.

Похоже, её уже накрыло, но способность общаться пока сохранялась. Артур взял тайм-аут, чтобы пересмотреть свои планы на сегодня и на завтра. Джип стремительно и мягко нёс их по Ленинградскому проспекту. На улице быстро темнело — Тураев включил фары и свет в салоне. Инга невозмутимо жевала резинку, выдувая изо рта пузыри.

— Какая Вичка? — обречённо вздохнул Тураев.

— Сизова — самая лучшая моя подруга! Из-за меня с матерью поругалась. А ведь доме «тигрового» окраса жила, в министерском, на Рублёвке! Там, где при входе «ксивы» в развёрнутом виде требуют. Раз мне на день рождения подарила коробку конфет, так мать её ночью разбудила, на пол швырнула, и в лицо — ногой!.. Даже мои предки до того не доходили… Три раза, представляете?.. Ей потом нос оперировали. И не такая ведь мать, как моя, голимая. В «тачке» с мигалкой ездила! Потом её в дурдом забрали, в белой горячке. И чего квасила, в натуре, если на флэте полный кайф? — Инга по-взрослому пожала плечами. — А Вичка сбежала от неё — тоже по компашкам кантуется. Вены резала, и с тех пор вспоминает, какая кровь красивая! В кайф смотреть, как течёт. Вичка, пока при «бабках» была, многих кормила. А потом совсем зависла. И из института тоже ушла. В коммерческом училась — в Эколого-политологическом. Теперь путанит — куда денешься… Однажды сказала, что СПИД подхватила. Но потом оказалось, что гепатит С. — Инга отлично разбиралась в их с друзьями скорбных делах. — Тоже параша, ещё быстрее можно в небо улететь. Мы у «нарков» тусуемся, — продолжала Инга, зачарованно разглядывая мерцающий салон джипа. — За «дозу» у них там всё можно — хоть насовсем оставайся.

— И дальше так собираетесь? — приторно-ласково спросил Артур.