Их «заказали» в кафе

Артур расхаживал по номеру, и Оля неотступно следила за ним, широко распахнул глаза-вишни. Всё-таки они ещё вчера вместе страдали в шумном китайском городе, и там были друг другу как родные. К тому же Оля прекрасно знала, что на воле ей не жить. Задание не выполнила, к тому же знает очень много — тянуть с ликвидацией Магомед не станет.

— Я сама на дело ходила, — чуть помедлив, призналась Луговцова.

— И осталась в живых?! — изумился Тураев. — Ну, Ольга, придётся тебе в любом случае от нас ни на шаг не отходить. Сейчас ты позвонишь в Москву и скажешь, что задание выполнено. Раньше времени беспокоиться Гаджиеву ни к чему, а то возьмёт и сбежит. Найти-то его мы найдём, но слишком много времени потеряем. Прежде всего, ответь — на какое дело ходила и когда.

Артур закурил длинную тонкую трубку — один из экспонатов своей коллекции. Хотел предложить Оле сигареты, но та замотала головой.

— Не куришь? Молодец, завидую.

— Раньше смолила, потом врачи запретили. Пообещали, что из-за этого дольше проживу. А Валька Черенкова, когда её негр заразил, так и не смогла бросить. И Илона с Натальей — то же самое…

Ольга взяла с кровати казённое одеяло и закуталась в него, забыв о своём прекрасном костюме.

— А на дело я ещё той весной ходила, в девяносто восьмом. Страшные люди Магомед и Валерий, ничего святого для них нет. Манилов раньше работал в милиции и занимался борьбой с проституцией. А на самом деле вымогал взятки с «мамок» и «сутиков». Поделил все тротуары на своей территории. За право встать, к примеру, на Тверской требовал жирный кусок. А если не платили, сразу автобус с омоновцами пригонял, и никакой работы всё равно не получалось. Всю ночь девчонки писали объяснительные, а потом ещё на «субботниках» внеплановых молотили. Поэтому с Валерой никто не хотел связываться.

Оля прищуренными глазами следила за струйкой дыма, текущей из трубки Тураева, и тихонечко лязгала зубами от озноба.

— Много разных пакостей делал Валера. Бывало, что по его просьбе Мага убийц к неугодным посылал. За Кольцевой, у нас шептались, целое кладбище есть. Но я его показать не могу. Наверное, кто-то лучше знает, где именно они трупы зарывали. Только я знаю наверняка, что это — не сказки, а правда.

— Но ты можешь сказать, кого заразила по приказу Манилова, — сказал Артур, выбивая трубку в немытую пепельницу из толстого стекла. — Говори, не бойся. А я за тебя похлопочу — даю слово офицера. Как серьёзно больная получишь скидки и льготы. Даже явку с повинной могу оформить — для меня это не проблема. Тогда дадут меньше, сама понимаешь. Но ты, Оля, должна быть во всём откровенна, не утаивать ни единой мелочи…

— Был такой большой милицейский начальник. Валера не мог так просто его достать. Именно он выгнал «Маню» из органов, оказался более принципиальным, чем остальные. Добился того, что «Маню» уволили и отдали под суд. Правда, суд ничего толком доказать не сумел, но в органах Валеру не восстановили. Магомед его пригрел по старой памяти. Но Валера не привык оставлять за собой долги.

Ольга налила ещё воды в свой стакан, выпила, облизала губы. Крылья её носа посинели, дыхание стало поверхностным, сиплым. Судя по всему, сердце девушки начало пошаливать.

— Я не знаю, кто из них это придумал. Гаджиев в кабинете был один, но я уверена, что «Маня» за стеной его слушал. Магомед объяснил, что у того неуступчивого начальника имеется единственный любимый сын. Жена родила его, а потом больше не смогла иметь детей. Они трясутся над парнем, ни в чём ему не отказывают. От армии освободили, в элитный ВУЗ устроили, теперь невесту ищут. Мать все кандидатуры отвергает с порога. А пока суд да дело, ребёночек пристрастился к красивой жизни. Шатался по барам, снимал хорошеньких девочек. Особенно нравились ему «тёлки» моего типа. И Магомед приказал мне сделать юношу больным. Я сделала…

Ольга протянула руку, чтобы поставить стакан на тумбочку, и Тураев увидел на её левом запястье точно такой же шрам, как у тех, погибших. Раньше Луговцова прятала таинственный косой крест под браслетом.

— Оля, откуда это у тебя? — Артур покосился на шрам. — В вашем кафе у всех такие, что ли? Своеобразный ритуал посвящения?