Икона

Через четверть часа процессия выбралась из сугробов, церковного двора и потихоньку, дворами, пробралась на Волобуевскую. Дежуривший у дверей Иван Нестерихин, предупреждённый нарочным о разрешении посетить каменную Веру, молча отодвинулся, попуская в дом мать, священника и диакона. Внутри их встретил постовой Александр Латыев, сумрачно поздоровался, моргая воспалёнными глазами:

– Здрасти. Надолго это всё у вас?

Отец Иона кротко ответил:

– На полчаса, думаю. А вы торопитесь?

– Я – нет. А ей, – он мотнул головой в сторону горницы, – точно поскорее отвязаться хочется.

– От чего отвязаться? – спросил отец Орест.

– От ада. Она только о нём и вопит по ночам.

Латыев содрогнулся.

– Вы уж, батюшка, сделайте что-нибудь, а то седеем на глазах.

– Об иной жизни думается? – без улыбки произнёс отец Иона, будто зная наверняка ответ.

– А она есть? – сомневаясь и надеясь, вздохнул Латыев.

– Есть, – твёрдо ответил отец Иона. – И каждый человек из ныне живущих это узнает наверняка, когда придёт его время. Можно войти?

– Да, проходите.

Латыев посторонился. Степанида Терентьевна пропустила церковников вперёд. Но они, узрев каменную девушку, хорошо видимую в дневном свете, несмотря на задвинутые занавески, остановились. Медленно, обстоятельно перекрестились, приходя в себя.

– Господи, велика сила Твоя, – пробормотал отец Иона. – Помилуй нас, грешных и недостойных чад Твоих… Орест, готовь всё для молебна. Вода-то есть тебя, матушка Степанида?

Та закивала:

– Недавно набрала полный бак, батюшка.

Отец Иона выглянул на кухню, где сидел Латыев.

– Чадо, тебя как зовут?

Милиционер растерялся, вскочил, вытянулся и отрапортовал:

– Александр Латыев!

– Александр, – мягко попросил священник, – принесите нам в горницу бак с водой, пожалуйста.

– Ладно, – пробормотал Латыев, не подумав, что делать этого не обязан.

Поднатужившись, он притащил в комнату бак, поставил на табурет возле Веры. Громыхнула крышка, но Вера и не моргнула.

– Спасибо, Александр, – поблагодарил отец Иона. – Можете в кухню вернуться. и крышку с собой захватите: она нам не нужна.

Диакон Орест разжёг кадильницу. Два служащих затеплили от спички свечи. Священник облачился в епитрахиль и фелонь, на стол положил крест, взял у диакона кадильницу, стал крестообразно кадить воду. Молебен начался.

Степанида Терентьевна стояла напротив дочери и, замирая, ждала, когда она оттает, придёт в себя по милости Божией. Не оживёт – так хоть икону б отдала. Вернуть образ в «красный угол», укрыть поверху рушником белым, вышитым, в лампаду масла деревянного налить, фитилёк вставить, зажечь, чтоб воспарялся к небу огонёк жарким оранжевым мотыльком… Как бы хорошо-то было…

Степанида Терентьевна изо всех сил слушала отца Иону, служащего молебен, плакала, крестилась…

– Господи, услыши молитву мою, внуши моление мое во истине Твоей, услыши мя в правде Твоей. И не вниди в суд с рабом Твоим, яко не оправдится пред Тобою всяк живый. Яко погна враг душу мою, смирил есть в землю живот мой: посадил мя есть в темных, яко мертвыя века. И оны во мне дух мой, во мне смятеся сердце мое. Бог Господь, и явися нам. Бог Господь, и явися нам. Бог Господь, и явися нам.

Голос его проникал в самое сердце слушающих.

– К Богородице прилежно ныне притецем, грешнии и смиреннии, и припадём, в покаянии зовуще из глубины души: Богородице, помози на ны милосердствовавши: потщися, погибаем от множества прегрешений, не отврати Твоя рабы, Тя бо и едину Надежду имамы. Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь.

Прозвучали тропари:

– Молитвами, Милостиве, Матери Твоея Пречистыя, и всех святых Твоих, Твоя милости людем Твоим даруй. Молитвами славных архангел, и ангелов, и горних чинов, рабы Твоя, Спасе добрый, сохрани. Господу помолимся. Яко Святый еси Боже наш.

Чтец звучно возгласил:

– Аминь.

Диакон Орест воззвал:

– Вонмем.

Отец Иона осенил присутствующих крестом:

– Мир всем!

Все, кроме милиционеров, поклонились.

– И духови Твоему.

– Прокимен, глас четвёртый. Господь, Просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся. Господь Защититель живота моего, Кого устрашуся.

Размеренные голоса чтеца Алексея Игоревича Чернецовского и диакона Ореста возвещали:

– Во время оно, взыде Иисус во Иерусалим. Есть же в Иерусалимех на овчей купели, яже глаголется еврейски видеста…

Затем отец Иона, прикрыв усталые глаза, зашептал, творя тайную молитву:

– Приклони, Господи, ухо Твое, и услыши ны, иже во Иордане креститися изволивый, и освятивый воды, и благослови всех нас, иже преклоняемых своея выи, назнаменающих работное воображение: и сподоби ныс исполнитися олвсящения Твоего, воды сея причащением: и да будет нам, Господи, во здравие души и тела…

Он взял крест, трижды крестообразно благословил воды, говоря:

– Спаси, Господи, люди Твоя и благолови достояние Твое, победы на сопротивные даруя, и Твое сохраняя крестом Твоим жительство.

Стройные голоса подхватили:

– Твоих даров достойны нас сотвори, Богородиуе Дево, презирающи согрешения наша, и подающи исцеления верою приемлющим благословение Твое, Пречистая.