Икона

– Потому что нашими учёными-материалистами доказано, что Бога не су-щест-ву-ет! Откуда Ему взяться, сам подумай? И куда Он денется потом? Почему Он допускает горе, насилие, несправедливость? А война? Сколько невинных полегло! Сколько горя! Страна опустошена! Ты ответишь мне на эти вопросы? – торжествующе воскликнула Смычка Харитоновна.

Саша подумал и честно ответил:

– Нет.

– О чём тогда разговор? – с облегчением вздохнула мать, довольная, что так быстро устранила проблему. – Видишь, ты сам понял.

– Мам. Я понял, что Бог есть. Я верю, что Он есть, и всё тут. В остальном я пока не силён, знаю мало… Вообще ничего об этом не знаю. Но ты не бойся, я ж не глупец, знаю, где живём и под кем. Обойдётся.

Он хотел успокоить мать, но лишь вверг её в тревожное горе и отчаяние. Нелегко жилось верующим в России двадцатого века. Смычка Харитоновна вовсе не желала, чтоб их участь стала участью её сына, и потому вместо сна всю оставшуюся ночь она придумывала и придумывала всевозможные и невозможные меры, чтоб отвратить Сашку от религии.

Он пока повернул в её сторону один лишь нос, так неужели с помощью партии и советского государства не вернуть парня к нормальной атеистической жизни? И не таких возвращали. У Смычки Харитоновны за спиной – весь СССР, сам Никита Сергеевич Хрущёв, призывающий бороться с любым проявлением религиозной дури. А за спиной Саши и идиотов в рясах или платочках – одна единственная столбнячная девка! И их Бог!

Осилим!

Несколько обнадёженная, Смычка Харитоновна, ненавидевшая своё имя, данное ей коммунистом отцом, когда он работал по заданию партии над планом коллективизации, и смыкания города с деревней, уснула. Снились ей церкви, партсобрания и доильные агрегаты, почему-то устанавливаемые не в коровниках, а в лошадиных стойлах. Бред какой-то.

Она, конечно, не знала, что скоро правительственные постановления о налогах на свечное производства, об увеличении налогов на строения и землю, которые находились в пользовании РПЦ, об урезании размеров церковных земельных участков, о запрещении церквям приобретать транспортные средства и использовать наёмный труд стали душить Православную Церковь, как удавка на шее невинно казнённого.

Всего за два года – в пятьдесят девятом и шестидесятом – от шестидесяти трёх монастырей и скитов осталось тридцать пять, и они не имели права принимать в послушники и насельники людей моложе тридцати лет. Во всей России служили всего четырнадцать тысяч священнослужителей! Из них около двухсот переметнулись на сторону советской власти и разоблачали изо всех сил и возможностей «религиозный дурман».

Были конфискованы тысячи томов богословского, философского и исторического толка, святоотеческие труды, веками хранившиеся в монастырях.

Всего через три года в проповеди священства вторглась атеистическая цензура. Кто возмущался, лишался права служения.

Всего через четыре года на ХХII съезде КПСС, который впервые проходил в новом Кремлёвском Дворце съездов, построенном на «костях» исторических построек Кремля, Хрущёв объявил планете всей о том, что в восьмидесятом году советские люди будут жить при коммунизме, помня, вероятно, что прародитель «смутного времени» ХХ века Ленин в 1920 году предрекал другую дату – тридцатые – сороковые годы, а жёсткий, но умный Сталин через девятнадцать лет после него осмотрительно допускал построение коммунизма лишь в одной отдельно взятой стране.

Не Хрущёв, а Хлестаков! Что он только ни обещал на том памятном съезде! Добиться наивысшей в мире производительности труда, обеспечения высокого уровня жизни для народа, воспитание «нового, всесторонне развитого человека», свободного от религиозного дурмана.

Его хвастливая фраза «Я вам покажу последнего попа!» базировалась на новых притеснениях, арестах и убийствах.

В тот же 1961 год по милости Никиты Сергеевича священники перестали принимать участие в хозяйственной и финансовой жизни прихода. Их обязали доносить о тех, кто у них крестился, венчался, кто просил отпеть усопших, чтобы прорабатывать провинившихся на профсоюзных и партийных собраниях, налагать административные взыскания…

Даже не касаясь гонений на Русскую Православную Церковь, а рассматривая экономическую и политическую деятельность этого необразованного, грубого, глупого человека, можно только стенать!

С 1 июня 1962 г. на тридцать процентов повысились цены на мясо и масло. Народ негодовал. К примеру, в Новочеркасске начались уличные демонстрации, участники которых были жестоко наказаны: семь главных «закоперщиков» расстреляли по приговору суда.

А повальная нехватка хлеба, которую изобретательная власть объясняла тем, что его скармливают в колхозах и совхозах несознательные частники? В стране с обширными сельскохозяйственными угодьями народ ел заграничный хлеб!

А как народ стал пить! В пятьдесят третьем советский гражданин в среднем употреблял два литра в год. А через десять лет – десять литров.