Икона для Бешеного

С этими словами Людмила рукавом куртки потерла кирпич, обнажив вмурованное в него круглое стеклышко. Затем приложила к стеклышку большой палец правой руки. Где‑то загудел мощный двигатель, и на глазах изумленного Рокотова изрядный кусок кирпичной стены плавно опустился вниз. Глазам Константина предстала металлическая дверь.

Ну, как вам это нравится? — не скрывая гордости, поинтересовалась Людмила. — Мое изобретение. Делали мастера из Голландии. Как вы себя чувствуете, глядя на это чудо?

Как Буратино перед картиной с нарисованным очагом, — пробормотал Константин.

Чудеса продолжались. Людмила подошла к металлической двери, нажала на незаметную кнопочку, и из двери, на уровне ее глаз, показались две трубочки с резиновыми кольцами, похожими на окуляры микроскопа. Людмила приблизила глаза к трубочкам и замерла. За дверью загудел мощный механизм.

«Сканирование радужной оболочки глаза», — догадался Константин.

Раздался звук, словно паровоз выпустил пар. Защита была снята. Людмила попыталась толкнуть дверь плечом. Дверь не поддалась.

Да помогите же! — рассердилась вдова. — Что вы стоите?

Константин опомнился и бросился на помощь.

Тяжелая дверь медленно повернулась, и глазам Константина открылось дивное зрелище.

Сравнительно небольшое помещение, хитроумно замаскированное в подвале, до самого потолка было забито ящиками и коробками. Вдоль стены выстроились стеллажи, на которых громоздились сотни картин: в рамах или свернутые в аккуратные рулоны. Помещение освещали галогеновые лампы, излучавшие мягкий свет. Здесь прохладно, но сухо.

Автономная система кондиционирования, — пояснила Людмила, проходя в комнату–сейф.

Она пропустила Константина, и двери автоматически закрылись. Раздался шорох, и Рокотов понял, что кирпичная стена вернулась на место, а шкаф занял свое прежнее положение. Теперь никто не смог бы догадаться, что в дом вернулась его хозяйка.

Для хранящихся здесь бесценных сокровищ это жизненно необходимо.

Так уж и бесценных? — усомнился Константин, озираясь. — Да, это живопись, картины, но,..

Вы, Константин, замечательный мастер сыска, вздохнула Людмила, — но ничего не смыслите в искусстве. Вот, взгляните.

Она указала на картину в роскошной багетовой раме. На картине был изображен старец в красной мантии, устало опустивший на колени книгу, из которой торчало множество закладок.

«Отдых сеньора Спарини», — с почтением произнесла Людмила. — Портрет кисти Тициана.

Вероятно, очень ценная вещь? — предположил Константин.

Людмила негодующе фыркнула.

Еще бы! Ее стоимость такова, что можно приобрести все дома в нашем элитном поселке со всем содержимым, включая личные сбережения местных богатеев. Аукционная стоимость картины составляет около восьмидесяти миллионов долларов.

Константин на секунду потерял дар речи. Он зажмурился и представил, сколько же может в сумме стоит все, что здесь находится. В его голове не укладывались такие громадные суммы.

Теперь вы поняли, что я не такая уж бедная вдова? — донесся до его ушей голос женщины.

Константин кивнул. Он как‑то по–особому смотрел на Людмилу. Ему показалось, что она отдаляется от него, их разделяет пропасть, преодолеть которую непросто. Из богатой вдовы Людмила стремительно превращалась в супербогатую.

«Теперь‑то она уж точно будет меня воспринимать только как наемного детектива», — с тоской думал Константин, сам не зная почему.

Не обращая внимания на Рокотова, Людмила бродила по подземелью, отодвигая ящики, просматривая содержимое коробок. Это продолжалось до тех пор, пока она не подошла к маленькому столику.

Людмила выдвинула ящик и вынула из него фотографию погибшего мужа в стандартной дешевой рамке, которую можно купить в киоске на любой станции метрополитена.

Константин молчал, стараясь дышать тише.

На глазах Людмилы блеснули слезы. Несколько слезинок упали на фотографию. Она попыталась рукавом куртки стереть слезы, но произошло нечто странное.

Темный экран находившегося здесь же монитора засветился, и на нем появилось лицо Грегора Ангулеса.

Как? Почему это произошло? Неужели от ее слез? Нет, вероятнее всего, сработал таймер, который включил монитор через несколько минут после того, как Людмила вошла в подземелье–сейф.

Дорогая Людмила, — начал Грегор. Он закашлялся, достал платок и вытер губы. Было заметно, что антиквар волнуется. — Если ты смотришь эту кассету, значит, меня уже нет в живых. Знай, что я тебя всегда любил. И в другой жизни ты остаешься для меня самой дорогой и желанной. Подробное письмо, очень личное послание для тебя, я оставил адвокатам. Они тебе его передадут. Также они вручат тебе бумаги на наследование всех ценностей, что находятся здесь, а также денег на моих зарубежных и российских счетах — то малое, что я могу оставить, чтобы ты чувствовала себя независимой в этом мире.

Ангулес на миг остановился, задумался.

Людмила всхлипнула.

Константин молчал.