Икона

— А мне и не надо было быть. Мне даже не надо быть твоим сыном, чтобы разобраться в этом. Либо ты любил ее, и тогда уже все остальное не имело для тебя значения, вы поженились, и это было правильно. Либо ты не любил ее, и тогда это было неправильно. В любом случае все зависело от тебя, ни от кого больше. Так что не надо мне пудрить мозги. И кстати, я понимаю, что мы говорим по душам, но я не хочу знать ответ на этот вопрос, ладно? Она моя мать, так что держи ответ при себе.

Фигура в окне исчезла, дождь усилился. Мэтью глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Даже минуту назад он еще не представлял, что может так разозлиться на отца. И все-таки это была чистая, праведная, искупительная ярость, и он не желал, чтобы она ушла, хотя и понимал, что потом будет испытывать чувство вины.

— Конечно, это правильно. — Алекс выглядел уставшим, хотя на его лице все еще играли краски, отсутствовавшие последние несколько недель. — Извини, что заговорил об этом. И пожалуйста, не оставляй без внимания то, что я тебе сказал. Прими это предостережение.

— Давай зайдем в дом, ты замерз.

— Нет. Я ничего не чувствую.

Иоаннес спокойно сидел за кухонным столом в небольшом, но богато украшенном гостевом доме епископа, когда вошел Джимми, не дав при этом себе труда постучаться.

— Доброе утро, отец.

— И тебе, сын мой.

— Итак, Томас исчез. Испарился.

— Похоже, да.

— Вчера вечером не появился перед прихожанами, ожидавшими слова Божьего на своих церковных скамьях. — Джимми, все время беспокойно передвигаясь по кухне, рылся в карманах. Наконец он извлек из кармана небольшой пистолет и стал любовно его поглаживать. — Дураки несчастные.

— Отец Макариос сообщил мне об этом.

— А он сообщил, что вместе с ним исчезло полмиллиона церковных денег?

— Он не назвал цифру, но было ясно, что речь идет о значительной сумме.

— Его-то вам и следует искать.

— Я полагал, что этим занимаетесь вы и Макариос. Если, конечно, вы не подключили полицию.

— Ха! Макариос даже думать не смеет о том, чтобы обратиться в полицию. Он считает, что этот черт раскается и приползет, имея наготове какое-нибудь объяснение. Они ненавидят скандалы. Ну ладно, в любом случае мои люди уже ведут поиски.

— Я подозреваю, что он присвоил эти деньги и теперь попытается залечь на дно. — Иоаннес говорил медленно, взвешивая каждое слово. — Не думаю, что икона у него. Он напрямую общался с покупателем. Предполагалось, что даритель — так он называл покупателя — передаст икону церкви.

— Но вы так и не узнали, кто же был этот даритель?

— Он нам его не назвал.

— Может, он вообще его выдумал?

— Возможно.

— Итак, с кем же вы собираетесь встретиться? С Андреасом Спиридисом?

Иоаннес вздохнул. Совершенно ясно, что в этих стенах секретов не существует.

— Кое с кем, кто приехал сюда из Греции примерно в то же время, когда завертелось все это дело. Кто связан с этой иконой.

— Не из церкви?

— Нет, он связан с правительством. Он на пенсии, но все еще остается на связи. Или его держат на связи. Или американцы держат его на связи. Не важно. Мы его разыскали. Не уверен, что он имеет к этой истории какое-то отношение, но основания для такого предположения есть. Пожалуйста, уберите пистолет.

— Вы сказали «правительство». Вы имеете в виду спецслужбы, госбезопасность — что-то в этом роде?

— Да. Но он стар. Даже старше, чем я.

— Старше или нет, эта штука нам может понадобиться, — сказал Джимми, вертя в руках пистолет. — Без оружия я не пойду.

— Я вообще не прошу вас идти.

— Думаю, вы скоро узнаете, что отец Макариос настаивает на моем участии.

— Да. — Иоаннес окинул взглядом молодого человека, обратив внимание на глаза, нос, форму головы. — Знаете, а вы на него похожи. На епископа. Только не говорите, что вы родственники.

Такая догадка явно не понравилась молодому человеку.

— Я его племянник. Но это не имеет значения.

— И вы что-то вроде детектива?

— Мы называем это «частный расследователь». Но я работаю в основном на церковь.

— О, рыцарь церкви. Весьма прискорбно, что у них находится для вас работа.

— Почему бы нам не увидеться с этим человеком прямо сейчас?

— Потому что его сейчас нет. Он уехал из города на пару дней.

— Значит, ждем?

— Уверен, что у вас есть и другие дела. Не смею вас задерживать.

— Вы знаете больше, чем говорите. Я не выпущу вас из виду.

— Я хочу подчеркнуть, что, если вы собираетесь меня сопровождать, вам придется четко следовать моим инструкциям. Я не допущу никакого вмешательства, чтобы ни говорил Макариос.

— Все вы одинаковые, — вздохнул толстяк. — Думаете, что знаете все лучше всех. Почему? Потому что вас ведет божественный свет? Священники не должны заниматься расследованиями.

— Скажите это Богу, брат.