Икона

— Не собираюсь больше разговаривать с этим ублюдком, — вздохнул Ристо. Мэтью, Сотир и его племянник медленно и осторожно вышли из машины, но испуганные парни явно не собирались этому препятствовать. Раскрыв огромный нож, племянник проколол одну из шин — просто так, на всякий случай. Затем они узкими улочками прошли к машине Пластириса. Ноги едва держали Мэтью. Два пальца на правой руке опухли, нижняя часть спины сильно болела. Еще несколько дней во рту будет ощущаться вкус страха, и все-таки он был рад, что отделался сравнительно легко. Глупо с его стороны было не понимать, что игра зашла слишком далеко и в одиночку ему уже не справиться. Племянник ободряюще улыбнулся Мэтью:

— Ловко ты притворился, что падаешь. Только в следующий раз бей в пах, а не в грудь.

— Буду знать.

— Сейчас позвоним твоему дедушке, — сказал Сотир. — Он беспокоится.

— Спасибо, что вы присматриваете за мной.

Прастирис только махнул рукой.

— Мы, конечно, немного опоздали, но хорошо, что вообще там оказались. Ты знаешь, где твой крестный?

— Нет. Пока, во всяком случае. Но догадываюсь, где он может быть.

Когда они ехали по крутой дороге, взбиравшейся к Вери, Фотису показалось, что их преследуют. Таки засмеялся: «Здесь не Америка, дядя. Здесь всего одна дорога». Да, действительно, всего одна дорога, узкая и извилистая, вела в горы — сердце Македонии. И все-таки его беспокоил этот белый «пежо» с почти неразличимым номером и то, что он держал постоянную дистанцию, даже когда Фотис попросил Таки ехать медленнее. Греки не водят машину так осторожно.

Он заставил Таки остановить их черный «меркьюри» у своей любимой часовни, сначала удостоверившись, что две другие машины припарковались возле продуктового ларька у большого изгиба дороги, за которым земля обрывалась и виднелись коричневатые холмы, покрытые темными пятнами растительности. Горячий воздух, бесплодная почва — как в Ливане. Совсем не похоже на зеленые холмы Эпироса. Кремовато-белая в лучах заходящего солнца, церковь возвышалась над местностью. Сразу за ней вырастал каменистый утес. «Пежо» тоже остановился. Водитель купил себе souvlaki и пиво, сопровождавший его пожилой человек остался в машине. Водитель медленно ел, прохаживаясь от края утеса к машине и обратно и даже не глядя в сторону Фотиса.

Змей, казалось, тоже не обращал на него внимания, хотя прекрасно все видел боковым зрением. Десять минут он рассматривал маленькую церквушку, в тот момент закрытую, спрятавшись от солнца в небольшом вестибюле, в то время как Таки, подобно пантере, мерил шагами пространство перед ней, то и дело поглядывая на часы. В темноте дорога станет опасной, но сейчас Фотис думал об опасностях другого рода. Наконец водитель «пежо» залез в машину, и она быстро скрылась из виду. Да, скорее всего это простая случайность, но Фотис заставил Таки выждать еще десять минут.

Расставив ноги, чтобы не терять равновесия на резких поворотах, Фотис сидел на заднем сиденье, просматривая свои документы. Три паспорта: греческий, турецкий, американский. Он уже много лет не ездил по фальшивому паспорту; может быть, не придется и на этот раз. Он мог бы уже несколько часов находиться на борту самолета, вылетающего из Афин или Салоников, вместо того чтобы трястись по этим горам. Но слишком велики были шансы попасть в лапы нетерпеливых следователей в Нью-Йорке или их местных партнеров в Греции. Можно было бы пройти по фальшивому паспорту, но его фотография была внесена в базу данных всех служб безопасности по обе стороны океана, и если его поймают с фальшивым паспортом, это сразу породит массу проблем. Греки особенно порадуются такому хорошему поводу прижать его. Фотис вздохнул и только покачал головой, представив себе широкую сеть, закинутую для того, чтобы поймать одного старого уставшего вора. Да нет, это маловероятно. Греки слишком беспечны, а у американцев есть дела поважнее. Однако его осторожность уже не раз спасала его, и он не видел причин отказываться от своих привычек на склоне лет.