Иконография Богоматери. Том второй

Образ Богоматери Живоносного Источника идет от древнего греческого образца, а этот последний был фактически связан с древнейшим и всенародно-чтимым храмом этого имени за стенами Константинополя[122], возле Силиврийских ворот в одной стади (220 метров) от стен. Позднейший историк Никифор Каллист приписывает основание храма благочестивому императору Маркиану и его жене Пульхерии, полную постройку Льву Макеле (457–474), но фактически достоверным мы должны считать первую монументальную постройку храма во имя Богоматери в месте, прославленном святым источником лишь во время Юстиниана, о чем точно свидетельствует Прокопий[123]. Что было ранее на месте народного святилища, точно не знаем, но, по-видимому, святой источник его издревле собирал около себя больных и немощных[124], и какая-либо часовня или молитвенный дом на этом месте созданный может относиться даже к 457–474 годам. Это первое святилище носило, кажется, простое название «τῆς Πηγῆς» или даже «τῶν Πηγῶν», т.е. храма «при источниках», и потому возможно, что вся добавочная «символизация и освящение» во имя Божией Матери совершились уже после Юстиниана, что вполне соответствует и ходу богословских воззрений и народного почитания. Поэтому, если мы от того же Никифора Каллиста получаем подробное описание храма Богоматери и отчасти украшавших его росписей, то не имея возможности относить их к этому первому храму, можем принимать описание за некоторые данные Никифором Каллистом извлеченные из какого-либо описания позднейшего храма, устроенного в ХI–ХII веках. Дело в том, что вся загородная местность Царьграда, столько раз подвергалась опустошениям в V–VI столетиях, а затем и в IХ–Х веках (при нападении болгар особенно), что предполагать сохранение храма за Золотыми воротами нет никакой возможности, и потому описываемый у Никифора храм вернее относить к постройке исполненной уже Ириною Афинянкою, о чем говорит тот же Кодин. Для нас важен, однако, не самый храм, но фиал источника, устроенный, по словам Никифора в средине церкви (имевшей четыре стои или портика с куполом посреди): этот фиал (углублявшийся в землю до места, откуда бил источник) был окружен мраморными стенками в виде четырехугольника и имел две сажени в ширину, с устьем из которого шла вода, лившаяся затем в мраморную чашу. Храм быль богато украшен мозаиками, и в средине самого купола по словам Никифора искусный мастер изобразил самое Богоматерь, имеющую на лоне предвечного Младенца, «как некую напояющую влагу, из недр ее происходящую».

Для нас важно в этом описании ясное указание на портретное (=иконное) происхождение нашего «во имя»: пышная мраморная чаша, на которую поставлена икона Богоматери типа «Знамения». Конечно, затем и иконное представление символической темы основалось на воспроизведении реальной обстановки, так как самые иконы назначались «в благословение» и на память от обители паломникам.

Однако, источники типа и самого культа Божией Матери исцелительницы, конечно, глубже и древнее этого местного константинопольского почитания загородной агиасмы –Живоносного Источника. Некоторое указание на это дает точное свидетельство древнего (IХ века) типика св. Софи константинопольской[125]: в нем среди храмов Божией Матери упоминается Θεοτόχου ναός ὀ έπιλεγόμενος τήν Νέαν Ἱεpουσαλὴμ πλησίον τῆς χpυσῆς πόpτης. По свидетельству Феофана, Скарлат Византий угадал, что «Иерусалимом» назывался древний храм св. Диомида, бывший за Золотыми воротами, но затем этот храм стал только приделом в монастыре Богоматери. Возможно, что именно новый монастырь, наполненный выходцами из Сирии, после ее завоевания, или стал местом Иерусалимской патриархии или прославился под именем Иерусалима, по случаю нахождения там (неизвестного) чудотворного образа Иерусалимской Божией Матери, который стоял в храме Божией Матери Пигии до IХ века, а затем перенесен во Влахерны.

Какая это была икона мы точно не знаем, но любопытно, что именно во Влахернском храме К. Порфирородный (см. выше, стр. 554) указывает ὴ άpγυpᾶ εἵχων τῆς Θεοτόχου έπι τῆς ῳιάλης ἵσταται. В эту же эпоху и по свидетельству того же К. Порфирородного (гл. 8, стр. 55) на праздник Вознесения димы пели: ὴ πηγὴ τῆς ζωῆς Pομαίων, πάpθενε, συστpατήγησον μόνη τοῖς δεσπόταις έν τῆ ποpῳυpᾶ.

С именем Божией Матери в древней Византии и на всем греческом Востоке уже в древнейшую эпоху связывалось представление чудесных исцелений и помощи в болезнях. Отчасти связь эта была внешняя, как напр. у церкви Анны в Иерусалиме с Купелью Овчей, отчасти и внутренняя. Софроний патриарх Иерусалимский в стихах воспевая Сион, говорит о чудесном камне на коем была положена Божия Матерь посылающем целебную воду: ποταμῶν διχην ίάσεις άπο τῆς πετpας έχείνης, Θεόπαις ὅπου τανύσθη, Μαpίη βpύουσα πᾶσιν.[126]