Икра искренности

Мотя зашел во двор. Слева, на площадке, стояла обветшалая лавка. Он вспомнил как в 19 лет бухал с пацанами в парке и в кушири возле детдома ходил отлить. Тогда, почти 20 лет назад, на этой лавке сидела девушка лет 16-17, детдомовская. Справив нужду, Мотя подсел к ней, разговорились. Потом он пригласил её в кино, на последний сеанс – как водится, на задние ряды. Они долго целовались, но до большего не дошло. На следующий день, он пообещал, что придет вечером, и они погуляют по городу. Мотя не пришел. Наверное, она его ждала, а может, и нет.

Мотя посмотрел на часы. Было 8-30. Он открыл дверь главного корпуса детдома и вошел внутрь. Коридор и тишина. Где же здесь дети? На стене он увидел надпись «Столовая» и стрелку, указывающую вглубь коридора. Мотя пошел по этому направлению.

В столовой, наконец-то, были дети. Они сидели за столами и ковыряли в тарелках какую-то липкую массу, видимо, кашу. Мотя вспомнил передачу по ТВ, в которой рассказали, как кормят в детсадах, как повара воруют продукты, и как украденное потом сбывают на рынке. Но из детсадов дети хотя бы приходят домой, у них есть родители, которые обязательно накормят вкусным и полезным. Здесь же – беспросветная липкая каша до самого выпуска из детдома.

– Вам чего здесь нужно? – раздался голос из-за спины Моти, – что ты тут высматриваешь, козлина?

Мотя обернулся. На него пёрла необъятных размеров баба, с лоснящимися от жира губами. Изо рта фонило сивухой, а в зубах виднелись куски непрожеванного мяса. Мотя решил сразу осадить:

– Высматриваю то, что показать по областному каналу не жалко будет. Каша без масла и украденные тобой продукты с детской столовой – это только начало моего сюжета. Ты будешь звездой экрана, но не долго.

Баба чуть осела, в глазах скользнул страх. Мотя угадал с наездом. Она была не главная здесь, может повариха, документы не спросила. Значит, нужно добивать.

– Давай-ка неси нормальную еду в столовую, пока я здесь осмотрюсь. Может, что хорошего найду, и тебе скостят срок.

Услышав про срок, повариха полетела на кухню, загрохотала там кастрюлями. В столовой появилась колбаса, чай-который не моча, масло, булки. Даже выставили конфеты.

– Ладно, смотри, на неделе заедут корреспонденты, будут снимать. Когда точно, не скажу. Но на этой неделе жди и всем своим скажи, чтобы ждали. По области вас показывать будут. Мэр с президентом смотреть будут. Понимаешь, что это серьезно?

– Да, понимаю, мы подготовимся, ждать будем, – баба тряслась и смотрела искренними глазами на Мотю. В кармане его пиджака появилась бутылка коньяка, а в другой баба сунула банку красной икры.

– Ты чего мне суешь, дура, – просипел Мотя, – тебя за это прямо сейчас сдать?

Баба затряслась всем своим грузным телом.

– Доставай запасы икры и ставь на столы, пусть дети едят. И так каждый день делай, ясно?

В столовую сбежались все группы детдома. Повариха носила икру, колбасу, мясо, конфеты, лимонад. Откуда такие запасы у неё? Мотя вышел во двор и присел на краешек знакомой лавки. Было весело и грустно. Он откупорил коньяк, который добыл незаконным путем, глотнул. Пойло. Ну и ладно. Один хер.

Во двор вышла девочка лет 8-9 с охапкой шоколадных конфет в руках и направилась к нему.

– Ты что грустишь? – спросил ребенок и запихнул конфету себе в рот.

Мотя посмотрел на девочку и ужаснулся: его сканировали два темных, бездонных колодца. У ребенка не может быть таких глаз. Это не ребенок. Это черт знает что…

– Ты чего грустишь, я кого здесь спрашиваю?

Девочка развернула ещё одну конфету и запихнула себе в рот. Мотя понял, что это вообще не человек и даже не инопланетянин. И ещё он понял, что говорить надо, не утаивая ничего, потому что всё уже известно. Не ему решать. Сила решит, а он всё выполнит.

– Я грустный, потому что не знаю, что такое искренность. Точнее не знаю, как её найти. Нет, даже не так. Я не понимаю, почему меня не любят женщины. В общем, так или… короче.

Мотя не знал, что ещё сказать. Он только слушал, как нечто шуршит фантиками и поглощает конфеты.

– Да забей. Это не важно, – сказала девочка, рассматривая Мотю, – впрочем, если тебе это так нужно, вот, возьми. Это поможет.

Девочка протянула банку с икрой.

– Пусть это будет икра искренности, разметай её на женщин, чтобы они узнали тебя настоящего. Можешь съесть, если хочешь. Но разметать прикольнее будет. Не грусти – иди мечи.

Девочка ушла. Мотя допил коньяк, взял банку с икрой и отправился домой. В кафе он сегодня не пойдет. Сейчас он поспит и отправится метать икру.

Глава

IV

Так Мотя очутился в сквере, с банкой красной икры, которая уже почти опустела. Он метал. Какие-то икринки уезжали на женщинах, другие падали на землю. Он был в параллельной реальности. Не может нормальный обеспеченный мужик, сидеть на лавке и метать икру в прохожих женщин. Это бред. Но он метал…

Неожиданно руки Моти коснулось что-то влажное, теплое и шершавое. Собака лизала кисть. Он посмотрел на животное. На ухе виднелась красная бусинка. Мотя заржал. Работает сила, мать его.