Икра заморская баклажанная. Эпизод Последний

«Вчера чуть в пропасть не упали, сегодня в «Хилтоне» едим!»

На застывшем кадре фронтовой кинохроники опалённый в боях Председатель Лео на фоне панорамы взятой в третий раз «чёрной» столицы потрясает указательным пальцем: «Пойми, Саня: мы сидим в Хилтоне и пьём пиво из мини-бара в номере!» [10] Ланч в Хилтоне, как бонус-трек нашего путешествия. Или небольшое возмещение за все пережитые «трудности и лишения воинской службы», включая существование на этой земле Криса. Третьей уже ходкой к шведскому столу всеядный Профессор набрал в одну тарелку ещё рыбы, фруктов и пудинг к чаю: какая разница, чем блевать? Заслуженная в боях ХАЛЯВА!

Видеть нас: уставших, злых, грязных и ободранных «мизераблей» [11] (вещи-то все в «бюро находок» по-прежнему) на фоне этого апофеоза роскоши и богатства было сюрреально дико. Так, видимо, на нас все и смотрели: жирные постояльцы и обслуга. Последние кривились как от лимона, когда мы отказались от напитков. А фишка в том, что «шведский стол» не включает напитки кроме кружки чая. Все напитки платные, даже минералка. Никто же не хочет умереть от жажды? Тогда «платите рублики» [12]. И платят все. Все, кроме пяти русских голодранцев.

«А помните, в одном из первоначальных вариантов Плана было зависнуть на пару дней в Каире? Вот вам и бонус-осуществление! (Если бы не внутренние часы, уже давно настроенные на дом.) А Марик-то поди уже на подступах к своему home, sweet home [13]. А мы? А нам? А нас?!»

Возмещение

30 октября, 16:00

На риторический вопрос «стоит ли потребовать от египтян ещё и морального возмещения» сходимся на «сопливых вовремя целуют». А сейчас только зайдём за документами и пожелаем удачи этим прищёлкивающим языками бестолочам со всеми их детьми и укладками.

«Девять взяток на мизере – и так неплохо вышло!» [14]

Тут же за углом «Найробийский Пассаж» – галереи бутиков. Зпезда в шоке [15]: тут даже дешевле, чем на базаре. И без всякого «базара»! Без утомительных и малоэффективных торгов с теми, кто ни шайтана лысого не смыслит в искусстве восточной торговли. Потому что Восток – дело тонкое [16], а не «поле-поле» ваше дурацкое! И гусли тут лучше прежних, и колотушки в наличии. Есть всё! Нет только Настеньки, Цветочека моего Аленького. Но думы о ней давно погребены под непосильной ношей единственно оставшейся, бешено стучащей в висок мысли: «Домой-домой-домой…»

Но и тут не обошлось без шоу, даже со стриптизом: Профессор заставил молоденькую симпатичную продавщицу побыть в роли манекенщицы («моя жена примерно такой стройненькой комплекции»). На демонстрации третьего батика стал собираться зритель. Одна из юных посетительниц сначала странно посматривала на нас, а потом… заговорила. На русском! Училась в Краснодаре на журналиста, оказалось. Говорит очень чисто. Ещё бы: попробуй пожить в женской студенческой общаге в Краснодаре, когда к тебе ночью в комнату пьяные бритоголовые сокурсники ломятся «ля поговорить по душам». Не то что говорить научишься – такие обороты «великого и могучего» полезут [17].

Найроби, центр. Маленький родной человечек

30 октября, 18:00

С открытого второго этажа кафе, сквозь призму Зелёного Таскера с ужасом взираем на этот суматошный, чумной, опостылевший чёрный город. Полчаса назад чудом вырвались из сумасшедшего людского трафика. Народу как в Москве. Столица, ЙОПТ!

Пока эротический фотохудожник Бокса пытается сохранить для потомков ускользающее Чудо Африканской Попы за соседним столом (а я его происки прикрываю), Председатель, не удовлетворённый набором «курительной карты» [18] в баре, устремляется на поиски. И с концом! На второй бутылке пива мы замечаем отсутствие Старосты, на третьей начинаем волноваться:

– Полчаса прошло. Куда он мог так далеко уйти: магазины с куревом на каждом углу?

Шутки сменяют одна другую:

– Может, сейчас он сидит где-то в подворотне, сложив над головой руки «домиком», и шепчет «а то улетите, а то улетите…»

– …или обхватив голову руками, качает ей, горемычной, и рыдает горько-горько. Как ребёнок, которого в людном незнакомом месте потеряла нерадивая мамаша.