Икс-30 рвёт паутину

Дверца кассы открылась. Внутри ящика было три отделения. В нижнем лежало листовое золото; в среднем — сверкающие бриллианты и драгоценные камни всех цветов радуги; в верхнем — документы, личные письма. Кан пробежал глазами по золоту и драгоценностям, убедился, что тут всё в порядке, ничего не изменилось. Он немного успокоился. Потом вынул из третьего отделения бумаги, тщательно просмотрел их и остолбенел. Он поспешно положил их обратно и запер кассу. На лбу Кана выступили крупные капли пота. Представитель правительства беспомощно бормотал: «План… план…»

Кан вбежал в кабинет и приказал Ли Ламу:

— Скажи шофёру: сейчас поедем. Охрана готова? Ли Лам помчался сломя голову. Личная машина Кана, чёрная, с пуленепробиваемыми стёклами, стояла посреди двора. Тут же были два «виллиса» для охраны. Ли Лам открыл заднюю дверцу. Кан сел в машину. Ли Лам захлопнул дверцу и проворно юркнул на своё место рядом с шофёром. Нго Динь Кан приказал:

— К дому Фан Тхук Диня!

Три автомобиля вырвались из двора резиденции представителя правительства в Центральном Вьетнаме. Услышав завывание их сирен, все автомашины, мотороллеры, велосипеды, пешеходы поспешно жались к обочине. Возле дома Фан Тхук Диня охранники шумно повыскакивали из «виллисов». Один встал у дверей, другой — во дворе. Ли Лам сначала огляделся по сторонам, потом открыл дверцу машины, помогая патрону выйти.

Нго Динь Кан приказал позвать охранника, прикреплённого к Фан Тхук Диню. Прислуга ответила, что он уехал вместе с господином Динем ещё вчера вечером. В сопровождении Ли Лама и ещё нескольких охранников Кан вошёл в дом. Он приказал обыскать всё, собственноручно шарил в несгораемом шкафу, в ящиках, ощупывал ковры и накидки на креслах, перелистывал книги. Если какой-нибудь шкаф или ящик был заперт, его безжалостно взламывали. Кан лично простукал каждый кирпичик в стене, метался по квартире, как раненый зверь.

Опасность позади

Тот же полдень в доме Ли Лама. Хозяин вошёл в комнату чем-то недовольный. Май Лан позвала детей обедать. Семья сидела вокруг стола. Молчали. Только мать сказала детям несколько фраз. А с мужем, как обычно, ни слова. Каждый делал своё дело. Только уж когда, как говорится, припирало, они обменивались одной-двумя фразами. И опять молчание. Каждый думал о чём-то своём и ничего не хотел говорить другому.

Вот и сегодня обед проходил обычно. Но Ли Лам вдруг сказал жене:

— Господин Фан Тхук Динь-то того… — и опять замолчал.

Май Лан привыкла к тому, как изъясняется её муж, насколько ему сложно выражать мысли, и спросила:

— Что «того»?

— Помер, значит.

Май Лан вздрогнула, приложила ладони к щекам.

— Как? От чего умер? Не врёшь?

— А я почём знаю, — ответил Ли Лам.

Май Лап всполошилась и принялась выпытывать у мужа:

— Как же так? Господин Динь умер, и ты ничего не знаешь?

— Не знаю я, от чего он помер, — отмахнулся Ли Лам. — Говорят, будто вьетконговцы хлопнули.

Май Лан горестно качала головой, печально вздыхала. Ей было жаль Диня. Она вспомнила, как встретила его, когда металась в поисках кого-нибудь, кто помог бы её ребёнку. Она вспомнила и о том, как Динь приходил к ним в дом. Было в нём что-то такое, отчего люди верили ему. Было только непонятно, почему такой человек стал советником у братьев Нго, почему согласился занять должность в национальном правительстве и служил ему, почему он поддерживал связи с реакционерами в зоне, контролируемой Вьетконгом. А если его убили патриоты, то как они это сделали, для чего? Может быть, вся его доброта была показная, фальшивая; может, прикрываясь ею, он выполнял какие-то задания? Для того, чтобы подкупать людей? Что она об этом знает? Май Лан совсем запуталась.

— Чудно всё же, — прервал её размышления Ли Лам.

— Что?

— Да вот, выходит, что он-то вроде бы вьетконговец.

Май Лан оторопело смотрела на мужа не в состоянии вымолвить ни слова. Ли Лам заговорил тихо, словно сам с собой, не глядя на жену:

— Американцы его ненавидят. «Дядя» сам лично обыскивал дом Диня всё утро. Похоже, что он потерял какую-то ценную вещь. А может, бумагу.

— Ну, нашли что-нибудь?

— Да нет, не нашли. Ничего не нашли.

Май Лан тоже ничего не понимала. Она помнила, как «там» ей говорили: «Если произойдёт что-нибудь особенное, сообщи нам». Да, об этом надо немедленно сообщить «туда».

Вечер того же дня в сайгонской конторе ЦРУ. Лэнсдейл держит в руках подробное сообщение Смита и несколько фотографий, сделанных на том месте, где «в результате диверсии Вьетконга погиб Фан Тхук Динь».

Он прочитал бумаги спокойно. Потом вдруг нахмурился и стал их тщательно, слово за словом, перечитывать. Снова взял фотографии, на которых был зафиксирован труп Фан Тхук Диня, и начал дотошно их рассматривать, принялся лихорадочно искать протокол осмотра тела судебно-медицинскими экспертами, стукнув кулаком по столу, Лэнсдейл прорычал:

— Провал! Свинство! Всё пошло прахом!

Он надавил на кнопку звонка с такой силой, что стол затрещал, будто Лэнсдейл навалился на него всем телом. Вбежавший военнослужащий, щёлкнув каблуками, вытянулся в ожидании.