Икс-30 рвёт паутину

— Ну а ты? — спросил он её. — Ты не сказала, чем теперь занимаешься. Где?

— Прошу прощения, — засмеялась Ван Ань, — я и позабыла. Теперь я корреспондент газеты «Зиен дан».

— Ого, уже стала корреспондентом! И как тебе эта профессия?

— Мне она подходит, так как это свободная профессия и она даёт возможность много ездить, со многими общаться.

— Я верю, что с твоими знаниями, твоим умом и твоим пониманием окружающего ты станешь незаурядной журналисткой.

— Ты перехваливаешь, — пожала плечами Ван Ань. — Каким там пониманием, если я часто не могу понять даже тебя!

Динь прыснул от смеха и повернулся в сторону То Лоан:

— Прошу простить меня, мы встретились с вашей подругой после большого перерыва, и это просто смешно. Вы не слушайте, что говорит Ван Ань обо мне, будто я труднопонимаемый человек.

— Вы не стесняйтесь. — сказала То Лоан, посмотрев в глаза Диню. — Хотя мы и подружки, у меня свои собственные взгляды и мысли.

— Например, помнишь, — продолжала Пан Ань, — как мы были с тобой в тот день вместе в Сайгоне и вдруг произошла та неожиданность. Я так переживала за тебя. Когда же я нашла возможность вернуться, то тебя нигде не было. Я так и не знаю, чем закончилось тогда это дело. Не понимаю, как тебе удалось спастись?

— Уважаемая журналистка, — сказал Фан Тхук Динь, смотря прямо в полные иронии глаза Ван Ань, — вы берёте интервью в неположенное время. Среди нас новая знакомая, а мы всё говорим о своём, это ведь невежливо, правда, То Лоан?

— Прошу прощения, но у меня дела, нужно встретиться с несколькими знакомыми, — сказала То Лоан, решив уйти.

— Нет-нет, оставайся здесь, — схватила её за руку Ван Ань. — Динь же сказал: мы давно не виделись, и нам просто весело, и нет никаких серьёзных разговоров.

— В первый раз встретились, и я ещё не имел удовольствия побеседовать с вами, — поддержал её Динь, явно желая, чтобы То Лоан осталась.

В этот момент раздались аплодисменты. Зал был полон. Все смотрели в сторону трибуны. Там перед микрофоном появился пухлый юноша с круглым белокожим лицом. Он предложил всем спеть перед митингом песню «В путь». И грянула песня. Её звуки неслись, как ветер, как рокот бушующих волн. Песня ещё более сблизила людей, слитых теперь в прочнейший монолит, она очищала души и сердца от всего наносного.

Ребята, давайте вместе в путь
Под светлым небом,
Клянёмся преобразить горы и реки.
Отныне мы будем вместе.
И мы идём, плечо к плечу,
Не боясь никаких преград,
Вперёд, в путь!..

Песня уже кончилась, но её отзвуки, казалось, ещё не утихли, отзываясь волнами в человеческих душах.

Пухлый белолицый студент начал выступление. Он говорил о славной национальной истории, о непокорённости и бесстрашии предков, говорил о силе молодёжи и её ответственности перед страной. Он говорил самозабвенно, выразительно и увлекающе. Каждое его слово дышало огнём. Аплодисменты то и дело прерывали его речь. Глаза всех были устремлены к нему, и в них горели восхищение и любовь.

— Хорошо говорит! Кто это? — наклонился к Ван Ань Фан Тхук Динь.

— А ты не знаешь? Это один из руководителей движения студенческой и учащейся молодёжи в Хюэ Ли Нгок Ту, студент литературного факультета.

После небольшой паузы То Лоан добавила:

— Его очень любит молодёжь.

Оратор продолжал свою речь. Он говорил теперь о вмешательстве иностранной державы и посягательствах на суверенитет страны, он призывал всех, прежде всего молодую интеллигенцию, студентов, учащихся, придерживаться национальных традиций. Когда выступление закончилось, в аудитории долго, не утихая, гремели аплодисменты.

Фан Тхук Динь вытащил сигарету и закурил. Краем глаза он увидел, как напряглось лицо То Лоан и как в тот же момент Ван Ань нажала на спуск фотоаппарата.

С улицы послышался скрип тормозов машин. С них стали спрыгивать полицейские, которые ринулись в институтский двор.

Нго Динь Кан согласился с тем, чтобы Фан Тхук Динь жил в отдельном особняке, вне стен представительства, и имел в своём распоряжении «мерседес». Но Динь не смог отказаться от двух служащих, приставленных к нему Каном. Один из них был помощником и телохранителем Диня.

Прибыв в особняк, Динь разместил этих двух людей в нижних комнатах, а сам, заложив руки за спину, стал делать обход всех помещений. Во всём здесь чувствовался комфорт: кровати, стулья, модерновые столы, радиоприёмники, кондиционеры. Внешне равнодушный, Динь в то же время самым внимательным образом изучал всё, включая расстановку мебели, украшения комнат, электропроводку и даже дверные щели.

Утром, около девяти часов, Динь пошёл на встречу с Нго Динь Каном, ибо тот всегда просыпался поздно, канителился до этого часа и только тогда приступал к работе.