Икс (ЛП)

На ней была накрахмаленная белая рубашка с расстегнутым воротничком, перетянутая ремнем поверх тугих джинсов. Большие браслеты, большие серьги, ботинки на высоких каблуках с ремешками по бокам. Форма бигуди до сих пор была видна в ее кудрях до плеч.

Я бы выглядела смешно в такой одежде. Она выглядела великолепно. Я завидовала ее черной кожаной сумке через плечо, которая была больше моей и, кажется, имела больше отделений.

Она бросила сумку на пол.

— Это его стиль: враждебный и агрессивный. Где бы он ни был сейчас, он знает, что вам сделал, и он доволен собой. Вы никогда не войдете сюда снова, не спросив себя, не побывал ли он здесь в ваше отсутствие.

— Вот засранец.

— Это еще только начало. Возможно, будет продолжение.

— Какая радость.

Тарин выбрала одно из кресел и села, предварительно поставив их паралллельно. Ее взгляд упал на жалюзи.

— Не возражаете?

— Пожалуйста. В конце концов, я наведу порядок, но я решила посидеть и оценить заботу и планирование, которые были сюда вложены.

Она подошла к окну и поправила жалюзи, закрыла шкафы и уселась снова.

— Вы, должно быть, его тип, так же, как и я.

— Тогда нас трое, включая вдову Пита, Рут.

— Он ей тоже нанес визит?

— Она нашла свою дверь открытой, когда вернулась с работы. Это ее перепугало до смерти. Я не могу понять, откуда он узнал про меня. Похоже, что он приходил в ее дом, слушал телефонные сообщения и передвигал ее вещи, но это не объясняет, откуда он узнал мое имя и адрес.

— Это, возможно, что-то очевидное, но вы будете переживать из-за этого неделями, что тоже часть его плана. Вы не собираетесь спросить, почему я здесь?

— Какая разница? Я рада иметь компанию, когда мне не по себе.

— Я должна дать вам расслабиться.

— Я не хочу расслабляться. Я хочу позвонить в полицию.

Она повернула часы на запястье, чтобы проверить время.

— Позвоните им потом. У меня ушло восемь минут, чтобы дойти сюда. Допустим, еще восемь, чтобы вернуться. У меня есть клиентка, которая придет в свой обеденный перерыв, так что мне нужно будет вернуться вовремя, чтобы принять ее.

— Я надеюсь, что вы здесь, чтобы помочь.

— Да. Хотя, это странное ощущение. Я не привыкла находиться по эту сторону исповеди.

— Что заставило вас передумать?

— Я устала от того, что Нед управляет моей жизнью. Вы хотели узнать о моих отношениях с ним, я рада помочь.

— Я готова, когда вы готовы.

— Хорошо. Давайте начнем с судебного дела, и почему я согласилась на сделку, вместо того, чтобы бороться. У меня был нервный срыв, когда мне было восемнадцать. Доктора поставили диагноз клинической истерии, полученный на основании проверочного списка Перли-Гуза: пятьдесят пять симптомов, двадцать пять из которых должны присутствовать в девяти из десяти симптомных групп. Вы можете поверить в такое дерьмо?

У меня продолжались панические приступы, которые они представили как психопатические. Я пролежала в больнице две недели и должна была принимать коктейль из медикаментов. Если они составляли смесь правильно, со мной было все в порядке.

Разговорная терапия, конечно, но это больше для психиатров, которые состояли — угадайте? Из одних мужиков.

— И это раскопали у Берда-Шайна, когда вас проверяли?

— О, да. Они предоставили название больницы, даты приема и выписки, фамилии докторов и лекарства, которые я принимала.

— Как глубоко им нужно было копать? Наверняка, у вас нашлись друзья, готовые предоставить все подробности.

— Таким было мое предположение. Никто из моих друзей не клялся хранить секреты, но я думала, что могу доверять их благоразумию. Какое разочарование.

— Ну и что здесь такого? Вы провели две недели в больнице, а потом выздоровели. Что из этого мог извлечь адвокат Неда?

— Убийственную характеристику. Он изобразил меня как полную психопатку — нестабильную, мстительную и параноидальную. Я судила Неда за эмоциональный ущерб.

Все, что нужно было сделать Раффнеру — это показать, какой я была ненормальной, и что Нед стал жертвой моего состояния.

— Разве у вас не было доказательств, что он вас преследовал и угрожал?

— У меня были записи телефонных разговоров, но не было свидетелей. Я не понимала, как осторожно он меня подставил.

— В каком смысле?

— У меня были все записки, которые он оставлял на моей машине, или на крыльце, или в почтовом ящике, или в любом месте, которое он мог придумать, чтобы досадить мне.

Хотите знать, что там было написано? Такие вещи, как: “Я люблю тебя”, “Пожалуйста, прости”, “Ты для меня дороже всего на свете”, “Позволь мне быть ближе”.

Могу себе представить, как это выглядело бы для присяжных. Они сожгли бы меня на костре.

— Как вы вообще с ним связались?

— Мы работали в одной компании. Я занималась маркетингом. Он — продажами.

— Разве это не запрещено?

— И да, и нет. В целом, это не одобряется, но определенной политики не существует. Пока наши отношения не влияют на работу, все смотрят сквозь пальцы.

— Как долго вы встечались?