Иль Догхр. Проклятие Эмира (СИ)

— Оставайся в комнате! — рыкнул мне и ринулся к своим людям. — Нет! Я хочу искать с тобой! — крикнула и побежала следом, но он, кажется, меня не услышал. Он вообще, как будто с ума сошел. Метался, рвался вперед, заглядывал за двери всех комнат, кричал имена девочек по очереди. Мы обыскали сад, заглянули во все пристройки. Ахмад заглядывал под кровати, отодвигал шторы, смотрел в подсобных помещениях, обыскали кухню и подвал. Все это время его трясло. Я видела эту дрожь. Как будто он с трудом держит себя в руках. Я не понимала зачем переживать. Они точно в доме. Куда им деться. Весь периметр закрыт высоким забором, который не перелезть. Ворота охраняются. Вдоль ограды всегда гуляет охрана с собаками. — Девочки где-то здесь… — тихо сказала я, — ты не нервничай так сильно, они найдутся. — Найдутся… — ответил, как эхо, но глаза стали непроницаемо черными. — я их найду! — Мы все здесь обыскали, господин! Каждый угол! — Где их гребаные няньки? — Обе закрыты в подвале до вашего прихода. — Сюда! Обеих! Женщин притащили под конвоем и бросили в ноги Ахмада. Он схватил одну из нянек и поднял за шиворот в воздух. Глаза несчастной бешено вращаются и все тело трясется от ужаса. Ахмад в гневе страшен. Вся его красота ожесточается, появляется оскал как у зверя и взгляд…кажется там живет сама смерть. — Где они? Куда ты, мать твою, смотрела? Где мои дети? — Мы…думали они спят! — Думали! Тебе больше нечем будет думать, сука! Отшвырнул ее в сторону, выхватил пистолет и направил в голову девушке. Она от ужаса закричала и упала на колени, а я бросилась вперед. — Не надо! Не надо…они же точно здесь. Просто может прячутся где-то. Играют, обиделись. Что угодно может быть. Девочки вместо себя оставляют вещи под покрывалом и сразу не понять, что в постели никого нет. Они мне сами говорили. Ахмад…Ахмад…вы искали у реки? Медленно опустил пистолет и перевел взгляд на меня. Он меня слышит, но кажется очень медленно понимает. — У реки смотрели? — крикнул, не отводя от меня взгляд и я начинаю замечать, что его дыхание учащается. — Нет…там не смотрели. Калитка закрыта…После того раза ее заблокировали и никто не мог пробраться. Разворачивается и бежит в сторону реки, я за ним, как и все его люди. Позади рыдают няньки, потому что с ними еще не закончили. И они это знают. Уже издалека мы видим, что калитка болтается на петлях, скрипит от ветра. Откуда-то надвинулись тучи, закрывая солнце и порывы ветра срывают капли дождя. Вдалеке прямо в воде у камней виднеется два белых пятна. — Аят! Асия! — кричит Ахмад и бежит еще быстрее, я уже всем нутром чувствую…чувствую, что случилось что-то страшное. Та дрожь, которой било Ахмада начинает бить и меня, как будто холодные змеи ползут вдоль позвоночника. Он бросается в воду, рассекая ее руками, за ним следом его люди. — НЕТ! — воздух сотрясает дикий вопль, он полон отчаянного адского ужаса от которого леденеет кожа и застывает кровь. Я вижу как Ахмад хватает кого-то…две тряпичные куклы…я понимаю, что это девочки, но отказываюсь в это верить. Он тащит их обеих к берегу. И к нему никто не решается приблизится. Идет шатаясь, дрожа всем телом и тряся по очереди каждую из девочек. Бросил на песок. То к одной, то к другой. — ААааааааа! — орет что есть силы, так что его голос срывается до хрипоты, клокочет в горле рыданиями. — Асия…Аят…маленькие….нет! Девочки мои…девочкииии! Один из его людей склоняется над девочками…отрицательно качает головой. — НЕТ! — орет Ахмад и начинает делать искусственное дыхание одной из малышек, потом кидается к другой, я сбрасываю с головы хиджаб и бросаюсь к нему, чтобы помочь. Но где-то внутри уже пришло понимание, что слишком поздно. Я не хочу верить, я осатанело пытаюсь привести в чувство малышку, тогда как Ахмад сражается за другую. Вокруг нас стоят люди, кто-то читает молитву. Еще раз и еще … и еще…дыхание в холодный синий ротик и снова надавливания на грудь, пощупать пульс. И снова в бой…пока вдруг не ощущаю как тело пошевелилось, как дрогнули губы и изо рта фонтаном полилась вода. Девочка закашлялась. — Жива! — кричу я, приподнимая малышку, и замечаю на ее голове кровь и большую рану. Она дышит…но она без сознания. Наверное, она ударилась о камни. Медленно поворачиваю голову…Ахмад все еще реанимирует вторую девочку. Лишь посмотрел на нас, на ожившую дочь и снова склонился над второй. — Расступиться! Врачи! На моих глазах живую дочку Ахмада кладут на носилки и уносят, а второй Ахмад все еще делает искусственное дыхание. — Дай вравчам посмотреть, Ахмад! Ненадолго отклоняется, подпускает врачей. Они смотрят, прощупывают пульс, приподнимают веко. Смотрят друг на друга. — Что вы смотрите! Реанимируйте ее! Давайте! — Уже поздно…ваша дочь мертва…простите! — Бред! Это бред! Он толкает врача и снова бросается к девочке, давит на грудную клетку и дышит ей в рот. К ним больше никто не подходит. Даже врачи. Они все сейчас хлопочут, и крутятся возле выжившей… — Давай, маленькая, давай! Асия! Давай! Ну… Ахмад продолжает и продолжает. Люди медленно расходятся, врачи увезли Аят. Я стою утопая в песке и смотрю как дергается мертвое тело Асии пока ее отец пытается его оживить. Перестает…хватает девочку и прижимает к груди. Маленькие ручки падают на песок, кулачки сжаты. Волосы развеваются на ветру, как и легкая шелковая белая ночнушка. От понимания, что ее уже давно нет и это лишь оболочка становится жутко и очень больно. — Ты просила меня…просила, чтобы я вернулся пораньше, и я приехал. Я хотел вам сказать. Я…я привез тебе подарок. Тебе и Аят. Раскачивается из стороны в сторону и целует головку девочки. — Прости, что меня так долго не было. Вчера я говорил со звездами, как ты меня учила. Я попросил у них…попросил как ты говорила. И знаешь, они, кажется, меня услышали. Ты была права. Звезды исполняют наши желания. — Ахмад… Тихо позвала, но он меня не услышал, приподнял девочку и удобнее устроил у себя на коленях. — Если я сейчас попрошу у звезд, чтобы ты открыла свои глазки, Асия, ты откроешь? Открой глазки, ради папы, маленькая…открой. И мне кажется у меня душа разрывается, кажется я сейчас сама сойду с ума от отчаяния и от того как его боль наполняет меня, как она витает в воздухе и раздирает своими острыми лапами грудную клетку, чтобы сожрать сердце. — Ахмад…она уже сама со звездами. Давай отнесем ее домой…, — со слезами шепчу я, делая шаг к нему, но он шипит на меня и резко встает с колен, прижимая тело к себе. — Она сейчас откроет глаза. Она живая. Кажется, он совершенно обезумел и не похож сам на себя. Лицо белое как полотно, глаза ввалились и рот перекосило…Когда к нему попытались подойти, чтобы забрать тело малышки, он дико зарычал, как обезумевший зверь. — Не подходи! Не смейте ее отбирать! Сам поднял на руки и, шатаясь, унес в сторону дома.