ИЛИ – ИЛИ

Проводника не оказалось ни в соседнем вагоне, ни в следующем. Дэгни ускорила шаг по узким коридорам, не встречая по пути ни одного человека. Но двери некоторых купе были открыты. Пассажиры, одетые и не совсем, молча сидели внутри, словно в ожидании. Они провожали Дэгни странными уклончивыми взглядами, будто знали, куда она мчится, и ждали, что кто-то придет и решит за них все проблемы. А она продолжала бежать по хребту мертвого поезда, мысленно отмечая характерное сочетание освещенных купе, открытых дверей и пустых проходов, – никто не отважился сделать и шага наружу, никто не решался заговорить первым.

Дэгни бежала по единственному в составе сидячему вагону, где одни пассажиры спали в неловких позах, другие, пробудившиеся, сидели неподвижно, сжавшись, как животные в ожидании удара, и ничего не делая, чтобы предотвратить его.

В тамбуре Дэгни остановилась. Она увидела мужчину, открывшего дверь и выглядывающего наружу. Мужчина пытливо всматривался в темноту, готовый сойти. Он обернулся, услышав, как подошла Дэгни. Она узнала лицо мужчины – это был Оуэн Келлог, человек, отвергший будущее, которое она когда-то предложила ему.

– Келлог! – У Дэгни вырвался звук, напоминающий смех или возглас облегчения; она словно неожиданно встретила человека в пустыне.

– Здравствуйте, мисс Таггарт, – ответил он, изумленно улыбнувшись, в его улыбке сквозила недоверчивая радость. – Не знал, что вы едете в этом поезде.

– Пойдемте! – приказала Дэгни, словно он все еще был служащим железной дороги. – Кажется, мы оказались на застывшем поезде.

– Так и есть, – сказал Келлог и дисциплинированно последовал за ней. Объяснения были излишни. Все происходило в безмолвном понимании, они исполняли служебный долг, и казалось совершенно естественным, что из сотен пассажиров именно эти двое бросили вызов опасности.

– Не знаете, как долго мы уже стоим? – спросила Дэгни, когда они поспешно шли по соседнему вагону.

– Нет, – ответил Келлог. – Когда я проснулся, мы уже стояли.

Они прошли весь состав, не обнаружив ни проводников, ни официантов в ресторане, ни тормозных кондукторов, ни начальника поезда. Иногда они поглядывали друг на друга, не произнося ни слова. Оба слышали о брошенных составах, о поездных бригадах, исчезающих в неожиданном взрыве протеста против рабства.

В начале состава они сошли с поезда, подставив лица ветру, кроме которого ничто вокруг не шевелилось, и поднялись в кабину локомотива. Включенная головная фара обвиняющим перстом отбрасывала свет в пустоту ночи. Кабина была пуста.

У Дэгни непроизвольно вырвался отчаянно-радостный крик:

– И правильно! Они же люди!

Она остановилась, ошеломленная, как от чужого крика. Дэгни заметила, что Келлог с любопытством наблюдает за ней, чуть заметно улыбаясь.

Это был старый паровоз, лучший, какой железная дорога могла предоставить «Комете». Топка, огороженная решеткой, низкая труба; сквозь лобовое стекло был виден луч фары, падающий на ленту шпал, которые сейчас покоились неподвижно, как ступени лестницы, подсчитанные и пронумерованные.

Дэгни взяла бортовой журнал и прочитала имена членов последней поездной бригады. Машинистом числился Пэт Логган.

Ее голова медленно склонилась, и она закрыла глаза. Она вспомнила первую поездку по зеленовато-голубому железнодорожному пути, о которой, должно быть, думал Пэт Логган во время своей последней поездки, как сейчас думала она.

– Мисс Таггарт? – мягко окликнул ее Оуэн Келлог. Дэгни вздернула подбородок.

– Да, – отозвалась она. – Что ж… – Ее голос был ровен, в нем слышались лишь металлические нотки, означавшие, что решение принято. – Надо найти телефон и вызвать другую бригаду. – Она взглянула на часы. – Судя по скорости, с которой мы ехали, сейчас мы милях в восьми от Оклахомы. Мне кажется, что в этом направлении ближайший пункт, куда можно позвонить, – Брэдшоу. Мы примерно в тридцати милях от него.

– За нами следует какой-нибудь поезд «Таггарт трансконтинентал»?

– Следующий – двести пятьдесят третий товарный, но он не появится здесь до семи утра, если идет по расписанию, в чем я сомневаюсь.

– Всего один товарный за семь часов? – Келлог спросил непроизвольно, с ноткой оскорбленной преданности железной дороге, работой на которой когда-то гордился.

Губы Дэгни растянулись в подобии улыбки:

– Движение уже не то, что было при вас.: Келлог медленно кивнул:

– Полагаю, что и поездов «Канзас вестерн» сегодня не предвидится. '

– Точно не помню, но думаю, что нет. Келлог посмотрел на столбы вдоль дороги:

– Надеюсь, люди из «Канзас вестерн» поддерживают телефонную связь в исправности.

– Судя по состоянию железнодорожного пути, надежды на это мало. Но нужно попробовать.

– Да – Дэгни повернулась, намереваясь идти, но задержалась. Она знала, что бесполезно что-то объяснять, но слова вырвались непроизвольно:

– Знаете, тяжелее всего осознавать, что кто-то поставил на путь за поездом эти фонари, чтобы защитить нас… Они беспокоятся о жизни людей больше, чем страна об их жизни.

Быстрый взгляд Келлога был похож на яркую предупредительную вспышку, затем Келлог мрачно ответил:

– Да, мисс Таггарт.