ИЛИ – ИЛИ

Реардэн думал о том, что его заставили скрывать, словно постыдную тайну, единственную за год работы сделку, доставившую ему удовольствие; и еще он должен был скрывать ночи с Дэгни – единственные часы, благодаря которым он был еще жив. Он чувствовал какую-то связь между этими двумя тайнами, существенную связь, которую должен был распознать. Реардэн не мог найти слов, чтобы назвать это, но чувствовал, что в тот день, когда найдет их, он ответит на все вопросы своей жизни.

Он стоял с закрытыми глазами, прислонившись к стене, откинув назад голову, и думал о Дэгни, когда вдруг почувствовал, что больше никакие вопросы не имеют для него значения. Он подумал, почти ненавидя эту мысль, что должен увидеть Дэгни сегодня вечером – ведь ночь будет такой короткой, а наутро придется покинуть ее. Он спрашивал себя, надо ли остаться в городе завтра, или следует уехать сейчас, не встречаясь с ней, чтобы ждать, чтобы всегда знать, что тот момент, когда он обнимет ее и посмотрит ей в лицо, еще впереди. «Ты сходишь с ума», – подумал Реардэн, но он знал, что, если бы она была рядом с ним каждое мгновение, все осталось бы по-прежнему, он никогда не сможет насытиться, и бессмысленные терзания не прекратятся, – он знал, что увидит ее сегодня, но мысль об обратном доставляла еще больше удовольствия, эта пытка подчеркивала его уверенность в будущем. Я не выключу свет в гостиной, думал Реардэн, я положу ее на кровать и не буду видеть ничего, кроме изогнутой полоски света, бегущей от талии к лодыжке, – единственной линии, рисующей форму ее стройного тела в темноте, потом поверну ее голову к свету, чтобы видеть ее лицо – уступающее, покорное, выражающее страдание, губы, ждущие его.

Он стоял у стены и ждал, когда события дня одно за другим отодвинутся в прошлое, чтобы почувствовать себя свободным и знать, что следующий отрезок времени принадлежит ему.

Когда дверь в номер без предупреждения распахнулась, он сначала не расслышал, даже не поверил этому. Он увидел силуэт женщины и коридорного, который поставил чемодан и исчез. Голос, который он услышал, принадлежал Лилиан:

– Генри! Один и в темноте?

Она нажала выключатель возле двери. Ее изящный светло-бежевый дорожный костюм выглядел так, словно она путешествовала под стеклом; она улыбалась и стягивала перчатки с видом человека, который наконец-то добрался до дома.

– Ты проводишь вечер здесь, дорогой? – спросила она. – Или собирался уходить?

Реардэн не знал, сколько прошло времени, прежде чем он ответил:

– Что ты тут делаешь?

– Боже, неужели ты забыл, что Джим Таггарт пригласил нас сегодня на свадьбу?

– Я не собирался идти к нему на свадьбу.

– А я собиралась.

– Почему же ты не сказала ничего утром, пока я не уехал?

– Хотела преподнести тебе сюрприз, дорогой. – Она весело засмеялась. – Тебя практически невозможно вытащить в свет, но я подумала, что это тебе понравится, если пойти экспромтом, просто пойти и вместе повеселиться, как полагается мужу и жене. Я подумала, что ты не будешь возражать, ты так часто остаешься на ночь в Нью-Йорке.

Реардэн почувствовал небрежный взгляд, брошенный на него из-под полей ее шляпы, по-модному сдвинутой набок. Он молчал.

– Конечно, я рисковала, – продолжала она. – Может быть, ты собирался ужинать не один. – Он молчал. – Или ты собирался вернуться вечером домой?

– Нет.

– У тебя дела вечером?

– Нет.

– Отлично. – Она кивнула в сторону своего чемодана. – Я захватила вечернее платье. Держу пари на букет орхидей, что оденусь быстрее тебя.

Он подумал, что Дэгни обязательно будет на свадьбе брата; вечер больше не имел для него значения.

– Если хочешь, мы куда-нибудь сходим, – сказал он, только не на эту свадьбу.

– Но как раз туда я и хочу пойти! Это же самое нелепое событие сезона, и все мои друзья давно жаждут попасть туда. Ни за что на свете не пропущу этого. Лучше этого шоу в городе ничего не будет – оно так рекламировалось! Донельзя смехотворный брак, но от Джима Таггарта этого можно было ожидать. – Лилиан как бы случайно перемещалась по комнате и рассматривала ее, словно знакомясь с незнакомой местностью. – Целую вечность не была в Нью-Йорке, – сказала она. – Я имею в виду – без тебя. Не по официальному случаю.

Реардэн заметил, как ее бесцельно бродивший взгляд остановился, ненадолго задержался на переполненной пепельнице и заскользил дальше. Он почувствовал острый приступ отвращения.

Она заметила это и весело засмеялась:

– Дорогой, это не успокаивает. Я разочарована. Я очень надеялась найти несколько окурков со следами губной помады.

Он оценил ее признание в том, что она за ним шпионит, пусть даже это признание было сделано в шутливой форме. Но что-то в ее подчеркнутой откровенности заставило его усомниться, что она шутит; он почувствовал, что она сказала правду. Он отверг эту мысль как невозможную.