ИЛИ – ИЛИ

Дэгни посмотрела на закрытую дверь кабинета Денеггера. Она расслышала голос за дверью, но так смутно, что не поняла, один человек говорил или двое; она не могла разобрать ни слов, ни тона – низкая ровная последовательность звуков не выдавала никаких эмоций.

– Сколько времени мистер Денеггер уже ведет эту беседу? – спросила Дэгни.

– С часу, – мрачно ответила секретарь и, извиняясь, добавила: – Это была незапланированная встреча, в противном случае мистер Денеггер не допустил бы этого.

Дверь не заперта, подумала Дэгни. Она почувствовала беспричинное желание распахнуть ее и войти – это всего лишь несколько досок с латунной ручкой, потребуется только легкое движение руки, – но отвернулась, понимая, что сила права Кена Денеггера является большим барьером, чем любой замок.

Дэгни поймала себя на том, что уставилась на окурки в пепельнице, и удивилась, почему они вызвали в ней острое мрачное предчувствие. Затем вспомнила о Хью Экстоне: она написала ему на адрес в Вайоминге с просьбой сообщить, где он достал сигарету со знаком доллара; письмо вернулось с почтовым уведомлением, что он переехал, не оставив нового адреса.

Она раздраженно сказала себе, что это никак не связано с настоящим моментом и что нужно контролировать себя. Но ее рука судорожно нажала кнопку на пепельнице, и окурки скрылись внутри.

Когда Дэгни подняла глаза, ее взгляд встретился со взглядом секретаря.

– Прошу прощения, мисс Таггарт. Не знаю, что и делать. – Это было открытой отчаянной мольбой. – Я не осмеливаюсь прервать его.

Дэгни медленно и требовательно спросила, подчеркнуто нарушая служебный этикет:

– Кто у мистера Денеггера?

– Не знаю, мисс Таггарт. Никогда прежде не видела этого мужчину. – Она заметила, что взгляд Дэгни неожиданно застыл, и добавила: – Я думаю, это друг детства мистера Денеггера.

– О! – облегченно вздохнула Дэгни.

– Он вошел, не назвавшись, и сказал, что хочет видеть мистера Денеггера, объяснив, что об этой встрече они условились сорок лет назад.

– Сколько лет мистеру Денеггеру?

– Пятьдесят два, – ответила секретарь. И задумчиво добавила тоном небрежного замечания: – Мистер Денеггер начал работать в двенадцать лет. – Снова помолчав, она сказала: – Странно, что на вид посетителю нет и сорока. Ему, похоже, за тридцать.

– Он назвал себя?

– Нет.

– Как он выглядит?

Секретарь неожиданно оживилась, словно собиралась произнести восторженный комплимент, но улыбка резко пропала.

– Не знаю, – недоуменно ответила она. – Его трудно описать. У него необычное лицо.

Они долго молчали, стрелки на циферблате подходили к трем пятидесяти, когда на столе секретаря раздался звонок – звонок из кабинета Денеггера, разрешение войти.

Обе женщины вскочили с места, и секретарь, облегченно улыбаясь, устремилась вперед, торопясь открыть дверь.

Когда Дэгни вошла в кабинет, она увидела закрывающуюся за предыдущим посетителем дверь запасного выхода. Дверь стукнулась о косяк, и дверное стекло тихо звякнуло.

Она увидела ушедшего по его отражению на лице Денеггера. Это было уже не то лицо, которое она видела в зале суда, не то лицо, на котором она так долго видела бесчувственную непреклонность, – это было лицо, которому позавидовал бы двадцатилетний, лицо, с которого стерлись следы напряжения, – покрытые морщинами щеки, сморщенный лоб, седеющие волосы – словно реорганизованные новой темой элементы – образовывали композицию надежды, рвения и невинной безмятежности; это была тема освобождения.

Денеггер не поднялся, когда Дэгни вошла, он словно еще не вернулся к реальности, забыл правила этикета, но он улыбнулся ей с такой благожелательностью, что Дэгни обнаружила, что улыбается в ответ. Она поймала себя на мысли, что именно так каждый человек должен приветствовать другого, и волнение пропало; она почувствовала уверенность, что все хорошо и никакой опасности не существует.

– Здравствуйте, мисс Таггарт, – сказал Денеггер. – Простите меня, кажется, я заставил вас ждать. Садитесь, пожалуйста. – Он указал на стул перед своим столом.

– Я не против того, чтобы подождать, – ответила Дэгни. – Спасибо, что вы согласились встретиться со мной. Я должна поговорить с вами о деле чрезвычайной важности.

Он подался вперед с выражением внимательной сосредоточенности, как всегда при упоминании о важном деле, но она говорила с человеком, которого не знала. Это был незнакомец, и она остановилась, неуверенная в аргументах, которые приготовила.

Он некоторое время молча смотрел на нее, потом сказал: – Мисс Таггарт, сегодня такой чудесный день, возможно, последний в этом году. Есть нечто, что я всегда хотел сделать, но никогда не находил времени. Давайте вместе вернемся в Нью-Йорк и совершим прогулку на катере вокруг Манхэттена – бросим последний взгляд на величайший в мире город.