ИЛИ – ИЛИ

– Нет, Дэгни, мне не хочется смеяться.

Она не заметила на его лице ни малейшего намека на веселье и поэтому сказала доверительно:

– Я не знаю, как к этому отнестись.

– Я знаю.

– Я ждала, я знала, что они так поступят. Сейчас главное… – Она хотела сказать «пережить этот день», но сказала по-другому: -…закончить все дела.

Он взял ее за руку:

– Пойдем куда-нибудь выпьем.

– Франциско, почему ты смеешься надо мной? Ты всегда смеялся над этой дорогой.

– Я посмеюсь… завтра, когда увижу, как ты работаешь, завершая все дела. Не сегодня.

– Почему нет?

– Ну, хватит. Ты не в состоянии говорить об этом.

– Я… – Она хотела возразить, но согласилась: – Да, думаю, ты прав.

Он вывел ее на улицу, и она заметила, что молча подчиняется спокойному ритму его шагов, чувствуя, как ненавязчиво, но крепко он сжимает ее руку. Он жестом остановил проезжавшее мимо такси, придержал для Дэгни дверцу. Она ни о чем не спрашивала, подчинившись его воле, она чувствовала облегчение, как пловец, отдавшийся на волю волн. Вид уверенного мужчины стал для нее спасательным кругом, брошенным, когда она оставила всякую надежду. Ей сделалось легко не потому, что она отказалась от ответственности, а потому, что перед ней был человек, способный переложить ответственность на свои плечи.

– Дэгни, – сказал он, наблюдая за движущимся за окном автомобиля городом, – подумай о человеке, который сделал первую мостовую ферму из стали. Он знал, о чем думает, к чему стремится. Он не говорил: «Мне кажется» и не подчинялся тем, кто говорил: «По моему мнению».

Она с удовольствием рассмеялась, удивившись его проницательности. Он догадался, в каком болезненном состоянии она пребывала, – ей казалось, что под ногами у нее трясина, из которой необходимо выбраться.

– Посмотри вокруг, – сказал он. – Город – это застывшее мужество. Мужество людей, которым пришлось думать о каждом болте, заклепке, электрогенераторе, нужных для строительства. Мужество сказать не «мне кажется», а «это так», отвечая за свои слова головой. Ты не одинока. Эти люди существуют. Они были всегда. Были времена, когда люди сидели в пещерах, бессильные перед надвигающейся эпидемией или ураганом. Способны ли члены совета директоров вывести людей из пещер и привести их сюда? – Он показал рукой на город.

– Разумеется, нет!

– Вот тебе и подтверждение того, что есть люди другой породы.

– Да, – горячо откликнулась Дэгни. – Ты прав!

– Тогда думай о них и забудь про свой совет директоров.

– Франциско, где сейчас эти люди, люди другой породы?

– Сейчас они не нужны.,

– Они нужны мне. О Боже, как они нужны мне!

– Когда они тебе действительно понадобятся, ты их найдешь.

Он не спрашивал о линии Джона Галта, и Дэгни молчала, пока они не сели за стол в слабо освещенном зале и она не увидела бокал в своей руке. Она не заметила, как они сюда попали. Это было тихое дорогое заведение, похожее на тайное убежище, она видела блестящий столик, на котором лежала ее рука, кожаную обивку кресла в зеркале у себя за плечами и нишу, отгороженную синим стеклом, которое отделяло их от веселья или страдания, которые принесли сюда другие. Франциско облокотился на стол, наблюдая за ней, и она почувствовала себя так, словно обрела опору в спокойном внимании его взгляда.

Они не говорили о железной дороге, но Дэгни неожиданно сказала, посмотрев на содержимое своего бокала: