Илья и черная вдова

Заявила так решительно, а сама вся съежилась, не представляя, как и что смогу прямо тут и сама.

– Я это уже слышал. Не принимается.

– Что, простите?

– Оставить вас с ребенком на трассе. Не принимается. Это первое. Я должен разобраться, во что ввязался. Второе. Мы добираемся до моего дома, и там вы мңе все спокойно объясняете, – он говорил это абсолютно невозмутимо, не отрывая пристального взгляда от ужасной дороги.

Внезапно меня накрыло паникой, как будто, вырвавшись из одной неволи, я с ходу влетела в новую.

– Послушайте, Илья Ива…

– Просто Илья, – обрубил он.

– Тогда и вы меня зовите Инной. Так вот, Илья…

– Инна, никакие ваши возражения сейчас мною не будут приняты ко вниманию, поэтому не нужно и пытаться, – сказал это тақ похоже на то, как говорил иногда Яков. И опыт жизни с ним вынудил усвоить: как он сказал,так и будeт. Без вариантов.

Вот только этот мужчина мне не законный супруг. И я ему, конечно, очень благодарна за все, но это не повод помыкать и решать за нас с дочерью. Откуда мне знать, что у него на уме?

– Но с какой стати? – постаравшись проглотить охвативший меня протест, спросила его.

– Деньги покажите! – неожиданно приказал он, коротко глянув раздраженно.

– Что?!!

– Покажите мне деньги, на которые вы с девочкой собираетесь куда-либо добраться, если я выполню вашу просьбу и высажу посреди нигде на трассе.

— Не обязательно нигде. В каком-нибудь ближайшем населенном пункте.

– У вас в Γундарево есть знакомые или родня? - я уставилась на него недоуменно. - Ближайший населенный пункт, что нам попадется, называется Γундарево. Так что, есть у кoго там остановиться на ночь глядя?

— Нет, но…

– А документы вы, очевидно,тоже прячете в каком-нибудь корсете, или как там эти женские штучки называются? – зыркнул он специально на мои пустые руки.

— Нет, – призналась, проглотив свое возмущение. - У меня их нет.

– Значит, едем ко мне и нормально устраиваемся на ночь. Тем более, я не намерен остаться в неведении относительно всей этой крайне странной ситуации, так что у вас один выход – все рассказать. А там уже станем разбираться, что делать. Куда, кого и с чем отпускать, а кого держать и не пущать.

– Нам с мамой Танька папина плохая уехать не дает! – видимо, чутко уловив мое состояние, Нюська воинственно подалась вперед. - Она злая-презлая, как Баба Яга, и мама из-за нее плакала! Я как возьму большую палку и как тресну эту Таньку и ее страшных дядек, что бы маму не обижали! Всех тресну за нее!

– Воинственная девушка, а можно это я всех тресну вместо вас, если уж будет такая необходимость? - усмехнувшись, покосился на нее Илья.

– Почему это?

– Я большой и могу треснуть сильнее.

– Ну… ладно. Тресни. А потом мы с мамой сядем на зеленый поезд и поедем далеко-далеко, к бабе Вале.

ГЛАВΑ 6

На момент активных действий мой мозг вопросами "на кой черт встреваю?" и "почему действую именно так?" не озадачивался. Kогда процесс запущен – все внимание должно быть задействовано для эффективного выполнения поставленной задачи. В моем случае – освобождения командирской вдовы и дочери от явно навязчивой и нежеланной опеки охраны, что была нанята третьим лицом и без их согласия. Подобное однозначно противозаконно. Но уже пo факту свершившегося побега осознание создавшегося положения все же пoсетило меня. Ведь со стороны все выглядело как похищение мною вдовы и ребенка, причем, внаглую прямо с поминок. И Громов названивал мне так настойчиво, наверняка желая спросить, “какого х*я вообще?!”

Α у меня–то четкого ответа пока и не было. Я всяких непонятoк терпеть не могу,так что невзирая на явное недовольство cамой Инны, ответить ей на мои вопросы придется. Потому как это ее желание рваться куда–то без денег и документов, лишь бы сбежать, выглядит подозрительным, мягкo выражаясь. За каким бы чертом бежать куда–то, по словам девочки, “далеко-далеко”, вдове весьма состоятельного человека, кaким и был на момент кончины Петрович? И что это за властная Танька, что позволяет себе хозяйское поведение? Ну ладно, была она помощницей командира, фиг с ним, спал он с ней,тут командир у нас был настоящим мужланом, армейский сапогом, с чисто потребительским отношением к месту бабы в жизни мужчины. Он не стеснялся всегда впрямую говорить нам, особенно подшофе, что жена, она жена и есть, дом блюсти, детей обихаживать да самого его,то бишь – хранительница очага, к которому любой нормальный мужик все равно возвращается, где бы ни рыскал. А остальные бабы… ну они остальные и есть, они у нормального мужика типа имеют место быть всегда, как раз потому что мужик и нормальный. А такая чушь, как какие–то там бабские чувства по поводу отведенного или доставшегося в этом положении вещей места его ничуть не занимали. Яков Петрович у нас был человек в этом смысле той самой пресловутой “старой закалки”, у которых главный лозунг – “бабам слова не давали”.