Илья Ильф, Евгений Петров. Книга 2

Но бурное негодование сотрудников подавить было невозможно.

— Дураков нет! — решили они единодушно.

И разошлись, «как в море корабли».

Федоров сорвал объявление, исполнил на нем эксцентрический танец, злобно, но осторожно плюнул в урну и скрипнул зубами.

«Я вам покажу, тупоголовые ослы! — думал Федоров ночью, ворочаясь в своей постели. — Я вас разыграю. Попрыгаете у меня! Поволнуетесь малость!..»

К утру план мести был готов. Федоров, жестоко улыбаясь, повесил в коридоре новое объявление:

Каждый сотрудник может

НЕМЕДЛЕННО

получить квартиру. Распределение полезной площади

будет производиться сегодня в 4 ч. дня в комнате № 85.

Инициативная двойка.

Тов. Федоров.

Сотрудники лениво собрались в комнате № 85 и сели, презрительно глядя на маленького, щуплого Федорова.

— Ну, что еще там? — устало спросил старый бесквартирный Еврипидов, поправляя пенсне. — Какие еще там квартиры?

— Квартиры очень хорошие, — ответил Федоров, предвкушая сладость справедливой мести.

— А денег сколько?

Федоров с гадливостью посмотрел на противное личико Еврипидова и отчетливо произнес:

— Рубль семьдесят пять копеек. Это — первый взнос. Уплативший его немедленно, сегодня же, переезжает в новую квартиру.

Наступила такая прозрачная тишина, что стало слышно, как в далекой комнате работает машинка. Сердце Федорова восторженно колотилось.

— А дом-то где? — закричали сотрудники нестройным хором.

— Дом?.. — Федоров нервно зевнул. — Дом на Красной площади, напротив Спасской башни.

Федоров ожидал взрыва, но взрыва не последовало.

— Так-с, — сказал Еврипидов, — от службы, правда, не особенно далеко, но-о… не будет ли шумно? Впрочем, ладно… Хотя район и неважнецкий, но допустим. А вот не скажете ли вы нам, уважаемый товарищ, сколько в каждой квартире комнат?

Еврипидов с торжеством посмотрел на сослуживцев.

— Восемь комнат, — бухнул Федоров, закрывая глаза.

— А сам?.. — закричали сотрудники радостно. — А сам, небось, квартирку в четырнадцать комнат получит…

— Это дело известное, — сухо сказал Еврипидов, — но не в этом суть… Сколько уборных?

— Сколько угодно.

— Кубатура?

— Шестьдесят саженей полезной площади в каждой квартире.

— Тэк-с. И сегодня можно переехать?

— Сегодня.

— А перевозка вещей на казенный счет?

Федоров на секунду опешил, но сейчас же справился.

«Посмотрим, голубчики, — подумал он злорадно, — что вы запоете, когда я сообщу, что никаких квартир нет. и пристыжу вас…»

И ответил:

— На казенный.

— А деньги когда?

— Сегодня.

— Рубль семьдесят пять?

— Рубль семьдесят пять.

— А помесячно потом сколько платить?

— Можно ничего не платить.

Воцарилось жуткое молчание.

Потом сияющая тишина была нарушена скрипучим голосом Еврипидова:

— Ну, вы как там хотите, а я не согласен. Мне дорого. Дорого, господа, дорого, дорого… Да и рассрочки нет… И райончик неважный… До свиданья…

— Дорого! — закричали сотрудники. — Нам дорого! И райончик неважный!..

И поспешно разбежались.

Люди, с которыми не сваришь каши, ужасны: они злы, глупы и жадны. Самомнение их раздуто, как готовый к отлету аэростат. Они любят самих себя нежной, страстной любовью. И очень удивляются, когда узнают, что окружающие терпеть их не могут.

1927

К юбилею Некрасова

— Разрешите, товарищи, поздравить вас в районном масштабе с юбилеем героя труда товарища Некрасова!

Блудихин откашлялся и оглядел собравшихся. Районное начальство явилось в полном составе, начиная от председателя и кончая брандмейстером.

— Не буду, товарищи, останавливаться на международном положении, а сразу перейду к заслугам товарища Некрасова, так и далее, так и далее. Во-, товарищи, первых, нельзя не отметить и, товарищи, во-вторых, у товарища Некрасова имеются заслуги, так и далее, так и далее. И кроме того, из губернского центра имеется циркулярное письмо на предмет переименования какой-либо улицы нашего города, каковой предписано присвоить имя дорогого товарища Некрасова. Не буду останавливаться на заслугах юбиляра, а сразу предлагаю приступить к присвоению улицы товарищу Некрасову. Кто имеет возражения?

Речь Блудихина была покрыта бурными аплодисментами.

— Я вижу, товарищи, что эти, товарищи, аплодисменты как нельзя более говорят за то, что возражений не имеется. Предлагаю приступить к намечению улицы.

Стали намечать.

В городе было восемь улиц.

— Предложим секретарю огласить наименования улиц.

Секретарь порылся в бумагах, выпил стакан воды и сразу же вспотел.

— Улица имени Дня Рождения нашего уважаемого товарища Блудихина, — сказал он.

— Оставить название! — закричали собравшиеся, глядя на председателя собрания хрустальными глазами.

— Оставить название, — сказал Блудихин благосклонно, — дальше.

— Улица имени Красного Пожарника…

Брандмейстер побагровел.

— Ну-ну, уже и обиделся, — хихикнул Блудихин, похлопывая брандмейстера по могучему плечу, — предлагаю, товарищи, оставить пожарника. Дальше!

— Улица имени Тупакова…

— Я, конечно, ничего не имею, напротив, — заметил Тупаков дрожащим голосом.

— Ладно, оставить! Дальше.

— Переулок имени Трехлетнего Служения на своем посту секретаря…

— Оставить! — заревело собрание. — Дальше читай, Коля!