Илья Ильф и Евгений Петров

Вообще успокаиваться, сидеть сложа руки, дожидаясь, что когда-нибудь все образуется, Петров не умел. Он был газетчик, сатирик и гордился своей трудной, беспокойной профессией. В литературную работу он вносил ту же страстность и темперамент бойца. Его вступление в партию в 1939 году явилось событием естественным и закономерным. К этому он был подготовлен всей своей жизнью, всей совместной с Ильфом творческой деятельностью.

Петров ничего не любил делать вполсилы. Сочиняя роман о будущем, он с головой уходил в изучение статистических материалов и цифровых выкладок, за колонками цифр стараясь разглядеть картину завтрашнего дня. Во время похода наших войск в Западную Украину Петров задумал издавать фронтовой юмористический журнал «Крокодил в Западной Украине». Вместе с несколькими советскими литераторами он наладил во Львове выпуск этого журнала и стал его душой. В период финской кампании он был одним из самых неутомимых и деятельных корреспондентов газеты «Боевая красноармейская» — ее «передовиком», очеркистом, фельетонистом. С большой добросовестностью Петров относился к работе в редколлегиях «Литературной газеты» и журнала «Крокодил». Его редакторские пометки на рукописях могли служить образцом чуткого, доброжелательного и в то же время требовательного отношения к автору. А сколько изобретательности Петров проявил на посту редактора «Огонька». Тогда «Огонек» был еще одноцветным. Но энергичный редактор уже строил планы на будущее, мечтая о многокрасочном журнале. В разгар Отечественной войны Петров убежденно говорил своим сотрудникам: «Непременно добудем самую лучшую, самую совершенную полиграфическую базу... Вот только побьем немцев, на глянцевитой бумаге будем печатать наш журнал. Самые лучшие писатели, самые талантливые художники, самые знаменитые мастера фото будут добиваться как величайшей чести страниц нашего журнала».

Поиски новых путей в творчестве, которые Ильф и Петров предпринимали к концу жизни Ильфа, не следует, однако, считать отказом от сатиры вообще. Ильф и Петров не собирались менять ремесло сатириков на какое-нибудь другое, более легкое и приятное. Они отказывались только от некоторых жанров и сатирических приемов.

Исследователь творчества Ильфа и Петрова Л. Гурович подчеркивает, что «Записные книжки» Ильфа, их последние совместные фельетоны и те фельетоны, которые Петров писал один, отнюдь не свидетельствуют о коренном пересмотре сатирических принципов.

Дело шло о приобретении новых красок, о расширении ранее накопленного опыта. С этой точки зрения представляют интерес и фельетоны, и рассказ «Тоня», и памфлет Петрова «Остров мира». Многое в пьесе Петрова прямо перекликается с политическими фельетонами тех лет, с приемами художественной публицистики. В мире, охваченном военной истерией, некий состоятельный коммерсант Джекобс, решив спасти себя от ужасов новой войны, переселяется вместе со всем своим семейством на один из уединенных островов Тихого океана. Но чего стоят пространные разглагольствования этого миротворца и лицемерные его ссылки на господа бога, если сам мистер Джекобс — источник войны, если джекобсы несут войну в самих себе. Даже благодатный остров мира, после того как Джекобс облюбовал его для «тихой» жизни, превращается в новый опаснейший очаг войны. Петров рисует Джекобса в той же манере, в какой был изображен Корейко и герои «правдинских» фельетонов,— без всякой психологической нюансировки, широко используя приемы сатирической типизации. Но открытая установка на фельетонную злободневность и острая публицистическая направленность не лишили пьесу долголетия. После войны она вошла в репертуар театров, оказавшись в ряду самых актуальных произведений первых послевоенных лет. Евгений Петров напоминал живым, что в мире, едва только вышедшем из жестокой опустошительной войны, снова потянуло порохом...

Весь начальный период войны Петров провел на фронте в качестве военного корреспондента «Правды». «Красной звезды» и одного из американских газетных агентств. Последнее обстоятельство накладывало особые обязанности. Для Америки надо было писать с учетом интересов и запросов заокеанских читателей, иначе статьи, как предупреждал однажды советских журналистов наш посол в США М. М. Литвинов, могли оставаться непрочитанными. Петрова читали. Ему это не угрожало. Он всегда умел дать американским читателям нечто большее, чем живую, правдивую сводку с Восточного фронта. Многие люди за океаном сомневались тогда в военной мощи СССР. Первые военные неудачи Красной Армии только укрепляли их в этой мысли. А Петров писал так, что даже колеблющимся внушал веру в неизбежность победы советского народа над гитлеровской Германией.