Илья Муромец и Сила небесная

Внезапно взгляд Ножкина упал на сложенную инвалидную коляску у стены, и сквозь июльское волшебство проступил обычный больничный день, доверху наполненный запахом карболки.

Внезапная смена настроения не укрылась от Веры.

– Ты чего? – спросила она, не сводя с Ножкина пытливого взгляда.

– Да так… Сон странный приснился.

– Про что?

– Про всякое. Я тебе потом расскажу. А что у вас за пожар был?

– Ой! Электрическая будка загорелась. Говорят, она на новый магазин не рассчитана. Три пожарки приехало. Всё пеной залили. Красиво было, только страшно. А твой дед сказал, что страшно другое… Страшно, что теперь в операционной электричества нет и твоя жизнь в опасности. Я как зареву! А один пожарный сказал, что они могли бы и не приезжать, что я и без них отлично справилась бы. Ну, в смысле, огонь слезами залила. Тут все как начали смеяться! А я сразу поняла, что всё будет хорошо: ведь если сразу столько людей смеются, то ничего плохого случится не может… Вот… А Сашка Золотов сказал, что вы помирились, но мне он больше стихов писать не будет, потому что полюбил другую. А я ему сказала «спасибо», а он чего-то страшно обиделся. Чудной такой… Вот… А тебе больно было? Маша Малинкина сказала, что нет, потому что тебя в наркоз погрузили. Я с Машей во время пожара познакомилась. Она в медучилище занимается, а у вас нянечкой подрабатывает… Смотри, что у меня есть! Это уголёк. Я его подобрала, когда пожарные уехали. Им на стене можно писать, как мелом, только буквы чёрные выходят…

Вера внезапно замолчала, и по её смущённому виду можно было догадаться, что она хотела сказать совсем другое, но не решалась и поэтому говорила всё подряд.

* * *

Спасли Веру родители Ильи – Аркадий Матвеевич и Ирина Антоновна. Они чуть задержались, потому что беседовали с академиком Лютиковым.

Увидев девочку, Аркадий Матвеевич подмигнул ей, а Ирина Антоновна сказала:

– Так-так…

От этого «так-так» Вера залилась краской и стала ещё красивее.

– Тебя родители ищут, – строго проговорила ей Ирина Антоновна. – Кто-то им сказал, что видел тебя на пожаре, вот они и волнуются.

– Хорошо, я пойду… Только можно ещё побуду? Чуть-чуть побуду, а потом…

– Чуть-чуть пойду! – со смехом закончил Аркадий Матвеевич. – Ладно, оставайся: вместе пойдём, а то опять потеряешься, а нам отвечать.

Ирина Антоновна на это только фыркнула, но глаза у неё были весёлые.

– Илья, академик Лютиков обещал, что повторная операция будет через месяц, – сказал папа.

– Я знаю: он заходил.

– Но ты не знаешь другого. Академик настоятельно советует использовать этот месяц разумно, а именно: отдохнуть, позагорать, подналечь на фрукты-овощи, то есть укрепить защитные силы организма. И сделать это лучше всего в…

– Башмачке! – радостно заорал Илья.

– Почему в Башмачке? – удивилась мама. – Есть чудесный санаторий на Чёрном море, как раз по нашему профилю.

– Мама, я хочу в Башмачку! Там и загорать можно, и фруктов-овощей завались, и Цопиков сколько приглашал.

– Ты уже один раз туда съездил, – голос мамы предательски задрожал.

– Ира, перестань! – сказал папа с нажимом. – Бомба два раза в одну воронку не падает. Пусть едет. Ему друзья сейчас полезнее морского загара.

– А можно я тоже поеду? – неожиданно спросила Вера. – Я за Ильёй буду следить и одного никуда не отпущу! Честное-пречестное!

В голосе девочки было столько надежды, что Аркадий Матвеевич и Ирина Антоновна, переглянувшись, почти одновременно сказали: «Можно!»

* * *

Родители Веры, не без некоторых колебаний, тоже сказали «можно». Во-первых, в этом году отпуск у них выпадал на сентябрь, а так как в семье дедушек и бабушек не было, то вопрос, куда пристроить дочку висел в воздухе и не думал рассасываться сам собою. А во-вторых (и это было самым важным!), они очень уважали деда Никифора и полностью ему доверяли.

Сборы были недолгими, и вообще всё шло как по маслу: чудно и удивительно. А когда приехали на автовокзал, то все по-настоящему удивились, потому что в водителе автобуса узнали того самого толстого добродушного дядьку с кучерявой грудью, торчащей из-под расстёгнутой рубашки, который ровно три года назад доставил ещё ходячего Илью в Башмачку.

– С чемоданами не напирай! – покрикивал он. – Автобус не резиновый! Мешки в багаж – закуску с собой! Которые с малолетними – бегом в туалет! А то не успеешь разогнаться – сразу тормози! Папаша, пропустите мамашу. Мамаша, следи за дитём: не видишь, что он у тебя из трубочки плюётся. Если глаз мне выбьет, сама рулить будешь!.. Ну, и что ты мне суёшь? Не видишь местов нету. А я откуда знаю, что делать? Раньше надо было совать, когда я брал. А теперь – всё, полная завязка! Хочу помереть с лёгкой душой. Да не трясись, бабуля. Никто прямо щас помирать не собирается: довезу за милу душу, крякнуть не успеешь!

И хотя кучерявый вовсю командовал, делал он это с такой залихватской улыбкой, что на него никто не обижался.

Второй раз Илья удивился, когда из-под средних дверей вылезла широкая покатая площадка, по которой он без посторонней помощи въехал в салон прямо на коляске.

– Здорово! – сказал папа.