Илья Муромец (СИ)

Владимирская застава, которая позже станет городом Владимиром, находилась тогда на ростовской земле, но к Мурому была ближе, чем к Ростову и даже ближе, чем к Мурому Рязань. Князь Владимир в своё время создал эту заставу с одной главной целью: не допустить, чтобы муромский князь Всеволод Додон продвигался на север, на ростовскую землю, а через неё - на новгородскую. А при удачном раскладе застава должна была стать и плацдармом для наступления на Муром. Тогда на заставу были стянуты немалые силы, много знатных людей с самых разных городов оказались здесь, и, видимо, совсем худо пришлось бы Мурому, если бы не прорвались на ростовскую землю печенеги, которые отвлекли на себя основным силы заставы. А Всеволод в это время попытался снова, уже в последний раз отбить себе обратно Чернигов. Именно тогда-то Святогор и перешёл на сторону Всеволода. Теперь же, узнав слух о богатырях, идущих войной на Соловья, Руслан срочно засобирался в Борский. Даже если бы помощь не потребовалась, он бы всё равно не упустил бы такого шанса уничтожить проклятого разбойника - сына Вахрамея. Илью Святогор решил взять с собой, чтобы представить его епископу и князю Глебу. Ратша с тяжёлым сердцем отпустил от себя своего любимца. После долгих прощаний Илья уселся в седло и вместе с Русланом покинул Муром. По размытым дорогам ехать было непросто, но по утрам землю подмораживало, и до обеда путь был значительно прост. Затем дорога превращалась в грязевую жижу, и всадникам приходилось вскоре останавливаться и ждать следующее утро. И всё же, не прошло и недели, как они уже были в Борском. Издали городок напоминал собой деревянный храм на холме, защищённый со всех сторон деревянной же стеной. Его было хорошо видно издалека, несмотря на то, что местность была лесистая. И лишь при въезде в городские ворота можно было увидеть небольшие избёнки, криво стоявшие на неровной земле. Все здесь знали Святогора, и все приветствовали его. Наконец, из одной избы вышел и сам молодой князь в шапке-конусе на голове, меховом камзоле и кожаных сапогах. Он был примерно одного возраста с Ильёй, но лицо его уже было покрыто щетиной, которую сын Владимира пока ещё время от времени сбривал. Волосы Глеб носил длинные, в ушах золотые кольца. Увидев Святогора, он приветливо заулыбался и заключил его в крепкие объятия.

- Соскучились мы по тебе, Руслан. Пропал, как в воду канул. Видимо, много дел в Муроме было?

-Дел хватает, - отвечал Святогор, - да и не молодой я уже, чтобы из города в город бегать, словно заяц. Вот, князь, взгляни, кто со мной приехал из Мурома. Илья Карачаровец, мой добрый друг.

- Тот самый? - удивлённо посмотрел на Илью Глеб, - наслышан о тебе. Говорят, ты многих людей в Муроме привёл к истинной вере.

И князь поклонился гостю. Илья так был тронут этим, что тут же поклонился в ответ ещё ниже. Но когда он поднимал голову, то обнаружил на себе пару злобных взглядов. Горясер и Идман. Оба были здесь, в Борском. Они не уехали в Рязань и не примкнули к Соловью-разбойнику, а пришли жаловаться христианскому князю, которого в душе ненавидели.

- Надо потолковать с тобой о Ратше, - молвил меж тем Глеб посаднику, - как думаешь, не слишком ли он распоясался? Убил знатного человека, ещё и принявшего оглашение. Может, пора нам поставить в Муроме другого тысяцкого?

- Не торопись, владыка, разобраться со всем надо. Вот Илья, что приехал со мной из Мурома был при той схватке, всё видел. Расспроси-ка ты его, как всё было.

- Что ж, Илья, пойдём, расскажешь.

И вместе они отправились в терем. Горясер и Идман провожали их испепеляющими взглядами, Илье было крайне неловко оттого, что, едва попав в город, он оказался уже в центре внимания и даже остался наедине с князем. Теперь рядом со своим знатным сверстником Илья чувствовал себя маленьким ребёнком. А меж тем Глеб предложил ему присесть и сам уселся на лавку напротив, возле тёплой печки с горящими в ней дровами.

- Мне сказали, что ты святой, - молвил князь, - будто сам Бог исцелил тебя и теперь говорит твоими устами.

Илья тяжело вздохнул.

- Эх, владыка, хотел бы я быть покорным орудием в руках Господа. Но я плохое орудие, подверженное страстям, слабое, грешное. Я грешен, я не святой, любого человек я считаю во много раз лучше себя. Ведь люди, имея власть, большие богатства и силу, остаются добрыми людьми. При таких-то искушениях. Я же добр, ничего этого не имея. Это не сложно.

- А Ратша, он тоже добрый по-твоему? Он же натуральны язычник. Если бы не Руслан, пожалуй, бил бы христиан. Он ведь не глупый, видит, как наша вера расходится по земле, скоро она будет повсюду, язычникам некуда будет деться, они будут окружены в своём маленьком мирке. И либо они крестятся, либо станут врагами Христа. Ратша ещё не крестился, из чего я делаю вывод, что он только сильнее стал ненавидеть нашу веру.

- В сердце своём он давно уже уверовал, - возражал Илья, - но ум ещё не может принять этого. Он полюбил меня, христианина. Уверяю тебя, владыка, в его сердце много любви. Любовь к родному городу, любовь к людям движет им. А Бог и есть любовь.