Илья Муромец. Святой богатырь

Мужчины рода Ильина сидели в лунном сияющем свете, среди еще кое-где дымящихся пней, в дрожащем от тепла воздухе, над будущим кормильцем – полем и слушали все, что говорили им монахи, ради служения Господу Христу и народу православному отрекшиеся от всей красоты земной, по воле Господней – от всего своего: от сродников, чад и домочадцев, от близких и кровных своих, от всего имения и живота своего, и даже от имен своих, ушедшие в пещеры киевские, а нынче явившиеся на новый подвиг… А слушать было что. Подробно и неторопливо поведали монахи о мире земном, о странах и языках, его населяющих, о прошлом от Адама до сего дня. И слушали их, затаив дыхание, бродники-беглецы из рабства хазарского в лесах дремучих, за тысячи верст от страны Каса – призрачной и манящей, как Царствие Небесное…

Рассказали монахи о мире поднебесном. О великой степи, что протянулась от Золотых гор до Карпат, о народах, в ней кочующих и проходящих этой дорогой от веку. О скифах древних, о сменивших их сарматах, о гуннах, катившихся медленно и неотвратимо из-за Каменного Пояса и сметавших на пути своем страны и народы. О хазарах горных и о хазарах-тюрках, о державе их, покорившей полсвета, и о скором закате ее…

– Однако, – говорил монах, когда небо на востоке уже начало светлеть, а луна погасла, – веруем, что Хазария, гнездо сатанинское, падет, но сила ее велика, а народы округ каганата, как стрелы в колчане, бесполезны. Надобен лук, чтобы стали они оружием и крепостью. Луком таким несокрушимым должна стать вера Христова. Она породит народ новый, добрый и праведный, и сокрушит тот новый народ рабство. И будет на земле жить правда Христова, ибо только она истинна, только она свет… Народ нынче во тьме ходит. И князи, и воеводы тоже. Истуканам поклоняются, не ведая, что сие – бесы, ибо их множество и они-то лика сатанинского. И пока единой веры не будет на всей земле, где живут племена славян, финнов, тюрок и сотен иных людей, защиты против Хазарин не будет, и станут казнити хазары всех розно, как они делают до сих пор. И выведут всех людей, и будет здесь пустыня дикая.

Внимательно, ловя каждое слово, слушали потомки беглецов хазарских слова старцев. Огромный мир открылся им, и шумели в том мире события, которые смутным эхом докатывались и сюда, в леса дремучие.

– Да! – сказал Иван. – За тяжкое дело вы принялись и великую думу удумали.

– Не мы! – ответили в один голос монахи. – Не мы, но многие до нас. Мы же благословение приняли от матери народа будущего, княгини Елены. Она, сама крестившись и нас приобщив к вере Христовой, заповедала нести свет истины и подымать в духе державу новую…

– Мы про такую-то и не слыхали… Елена?.. – сказал Иван.

– В миру ее звали киевская княгиня Ольга, или Хельги – регина русов.

Глава 4 Хельги – регина русов

Монахи помнили ее уже старухой – высокой, стройной и величавой.

Всегда в корзне[6], из-под которого иногда вспыхивало темным огнем тяжелое багряное платье, всегда в княжеской шапке поверх туго повязанного вдовьего платка. При ее появлении смолкали дружинники. Она никогда никого не укоряла и не бранила, но при ней не смели появляться в затрапезе или с похмельным запахом.

Нынешних монахов – тогдашних воинов, славянина да варяга, – как опытных кулачных и рукопашных бойцов, приставили охранять княгиню. Воевода Свенельд приказал всегда быть при княгине, служить и помалкивать. Может быть, тогда они и научились молчать. Днем и ночью, позабыв игры и битвы, как тени следовали они за княгиней. И многое открывалось им, что иным людям было невдомек. Спервоначалу поняли они, почему именно их, славянина и варяга, высмотрела себе в телохранители старая княгиня. Держава ее была такова – славянская да варяжская. Сама княгиня, шли разговоры, была из русов, что жили рядом со словенами ильменскими. Если так, то понятно, почему не было в охране воя от русов. Да если честно сказать, их и в дружине уже видно не было: повсюду русами звались и варяги, и славяне, а самих старых русов – днем с огнем поискать. Сказывали, еще лет с тридцать назад Новгород русами полнился, а сегодня внуки их и не помнят, что они иного, чем славяне, корня. Все по-славянски разговаривают. Да и варяги тоже… Хотя эти кучкой держатся и, чуть что, в иные страны служить, не то воевать подаются. И, приглядевшись, поняли два нарочитых дружинника, что и варяги не одинакие. Те, что нанимались в дружину, приходя из северных краев, языка славянского не знали, были ненадежны, хотя и свирепы, сильны и на расправу быстры. Веровали они одноглазому богу Одину, ему молились, ему жертвы приносили. Варяги же киевские говорили по-славянски, веровали Перуну, но не так яростно, как варяги северные, хотя и этот бог требовал человеческих жертвоприношений. Потому для угождения ему, на будущую удачу, приносили в жертву пленников – юношей, девиц, младенцев и черных петухов. Варяги стояли за спиною князей, они были шеей, которая поворачивала князя-голову, и он делал многое, что требовали от него дружинники.

* * *