Илья Николаевич

Губернатор даже руками развел. Торопливо встал с кресла и, обойдя свой обширный письменный стол, мелкими проворными шажками двинулся навстречу инспектору. Взял его руку в обе свои, мягко пожурил:

- Я пригласил вас... хотелось запросто побеседовать. А вы в полном параде!

Хозяин посмотрел на себя. Был он в простецком архалуке с застежкой на крючках, на ногах - мягкие, домашние, уютно стоптанные полусапожки. Только брюки с генеральским шитьем свидетельствовали о сановитости мило улыбавшегося старика.

Ульянов стоял навытяжку, весь внутренне напрягшись. Визиты по начальству были для него мукой. Ты уже не свободно мыслящий человек, а чиновник такого-то класса, облаченный в темно-синий мундир с такими-то знаками ведомства народного просвещения. Мало того, ты раб своего чина и своего мундира. Вступает в действие этикет. Параграфы этикета вертят тобой, как болванчиком, и усердно толкают в шею, требуя чуть ли не на каждом шагу поклонов...

Сели в кресла. Друг перед другом.

Губернатор улыбается, и Ульянову в ожидании разговора ничего не остается, как улыбаться.

Старик вздохнул и выразил сожаление, что не сумел присутствовать на докладе господина инспектора народных училищ.

- Впрочем, наслышан, наслышан... В городе только и разговоров... Губернатор откинулся в кресле, и взгляд его вдруг стал сверлящим. - Так сколько вы у нас насчитали школ, господин Ульянов?

Илья Николаевич, будто не замечая недобрых огоньков в глазах хозяина, повторил названную в докладе цифру.

Губернатор зло рассмеялся:

- Вот удивительно! А наши земцы насчитывают четыреста шестьдесят!.. Впрочем... - Тут он сложил крестом руки на груди. - Не спорю, не спорю... Вы же, насколько мне известно, ученый математик!

Илья Николаевич не ответил на колкость. Тут старик перенес свой гнев на земцев: его, своего начальника губернии, в какое положение поставили перед министром!

Губернатор что-то обдумывал, и выражение его лица не сулило приятностей. Ульянов заговорил, опережая его:

- Господин губернатор, я надеюсь, что наша Симбирская губерния будет иметь четыреста шестьдесят школ.

Тот пристально посмотрел на собеседника. Быть может, он уже видел, что инспектор, ощутив всемогущество начальника губернии, идет на попятный: зачеркивает свои пакостные 89 и восстанавливает в правах число 460?

Но Ульянов закончил фразу так:

- Четыреста шестьдесят школ на протяжении ближайших нескольких лет. - И продолжал: - В самой школьной сети, как она ни запущена, бьется пульс жизни. В нищете и неустройстве, а как беззаветно трудятся иные сельские учителя... В сегодняшнем номере "Губернских ведомостей" я опубликовал нескольким из них благодарность... Вы уже смотрели, ваше сиятельство, газету?

Губернатор сидел удрученный. Пришлось повторить вопрос, чтобы он очнулся.

Позвонил - и ему подали свежий номер губернской газеты.

Илья Николаевич помог найти публикацию.

Продолжая развивать свои планы, он добился того, что губернатор спросил заинтересованно:

- Вы считаете, господин Ульянов, что и я могу чем-нибудь помочь делу, о котором вы столь увлеченно печетесь?

- Несомненно! - И Ульянов тут же подсказал губернатору ряд полезных для школьного дела мероприятий. - Особенно важно, господин губернатор, чтобы интересами народного образования прониклись чины низшей государственной администрации. К примеру, волостной старшина может оказать нам, просвещенцам, неоценимую помощь, разумеется, если захочет.

- А я ему, такому-сякому, прикажу захотеть! - И губернатор, в сознании своего могущества, движением руки распушил бакенбарды. - Волостные старшины, дорогой господин Ульянов, главная моя опора в гуще мужиков. Я бы сказал, мои волостные губернаторы! И смею заверить, что среди этих верных мне служак вы встретите такое же полное понимание, как и у меня - губернатора губернского.

Он улыбнулся, как бы приглашая собеседника оценить его сиятельное остроумие. В ответ на приглашение улыбнулся и Ульянов.

- Ну а теперь, - внезапно воскликнул губернатор, - услуга за услугу!

Встретились глазами. Илья Николаевич, настораживаясь, поглубже сел в кресло: "Вот оно, ради чего он меня вызвал!"

Хозяин встал, прошелся, повернул голову и через плечо:

- А дамы в претензии на вас! "Ожидали, - говорят, - ожидали, когда наконец господин Ульянов кончит доклад, а он и на бал не остался".

- Я не танцую, ваше сиятельство!

Тот с живостью обернулся:

- Не верю! Не допускаю мысли!

Опять сел напротив Ульянова. Помолчал. Грустно склонил голову:

- Мой друг, вы обидели первую в губернии красавицу - нашу пленительную Лизет...

Оказывается, на балу танцевала госпожа фон Гольц.

- Вы с ней знакомы, господин Ульянов. Лизет очарована вашим умом, тактом, ученостью. И скажу по секрету, ищет вашей дружбы... Боже... - Тут губернатор восторженно, закатил глаза. - Пройтись с Лизет в вихре вальса... А голубая мазурка на рассвете... Трам-тара-рам-там-там!.. - Он притопнул ножкой по паркету. - И все это, мой друг, предназначалось вам. Бедняжка отказала множеству кавалеров...