Илья Репин

В Сиротино Репин приобрел бесценный опыт самостоятельной, большой работы.

К сожалению, судьба сиротинских икон художника, впрочем как и самой церкви, в которой он работал, печальна. Церковь разрушили во время Великой Отечественной войны и на этом месте построили военный аэродром. Иконы из нее передали местным крестьянам для хранения. Только некоторые из них сбереглись до наших дней, в частности иконы «Вознесение» и «Иисус в терновом венце».

Репин поступил в Академию в самом начале 1864 года, а окончил ее осенью 1871 года. За это время он трижды посетил Чугуев. Но первые три года Илья вообще не мог отлучиться из Петербурга – он экономил деньги. Лишь в 1866 году молодой художник, уже имевший немного свободных денег, отправился в дальнюю поездку. В родной город Репин вернулся с серебряной медалью и со званием «свободного художника».

Первые шаги в Петербурге были непростыми для него – он неуютно чувствовал себя «в холодном море жизни большого города, кишащего в каком-то бурном водовороте». Молодому человеку было страшно, как никогда в жизни, его давило жуткое одиночество в далеком, совершенно незнакомом месте. Но «Рубикон был перейден», и возврата назад не было.

Поначалу Репин поступил в рисовальную школу – там можно было заниматься только два вечера в неделю и утро воскресенья, в отличие от Академии художеств, где занятия шли каждый день с утра и до семи часов вечера.

Позже Илья Ефимович вспоминал, что главным лицом в рисовальной школе был директор Дьяконов. Высокий старик с белыми курчавыми волосами не останавливаясь величественно проходил иногда из своей директорской комнаты куда-то через все классы. Лицо его было так серьезно, что все замирали в семи классах и глядели на него. Одет он был во все черное, очень чисто и богато.

Об учителях рисовальной школы Репин отзывался восторженно: «У нас два учителя – Церм и Жуковский. Несколько рисунков Церма висят на стенах как оригиналы для подражания. Они нарисованы с таким совершенством великолепной техники и чистоты отделки, что на них всегда глазеют ученики, не оторвать глаз – дивная работа. Нигде не притерто: так чисто рассыпаются красивые штрихи, такая сила в темных местах…

Неужели это простыми руками на бумаге человек мог сделать! Какая чистота!!!

Вот, вероятно, про такие рисунки писал Персанов Яше Логвинову в Чугуев: «Рисуют – как печать». Да это лучше самой печати: я таких эстампов не видал еще. Чудо! Великолепно!..»

Молодой художник пытался подражать Церму, но безуспешно: ему казалось, что его собственные рисунки выглядели как будто грязнее и хуже. Неверие в собственную исключительность и гениальность, сомнение в своем законном первенстве осталось, в общем-то, в Репине навсегда. Он любил называть себя «посредственным тружеником» и всю жизнь ежедневным каторжным трудом отрабатывал свое громкое имя.

А пока Илья Ефимович самозабвенно работает, первый раз в жизни рисуя на бумаге – раньше ведь он писал иконы, образа, рисовал контуры с эстампов. Вскоре после поступления Репина в школу и недолгого рисования в классе орнаментов и масок наступил рождественский перерыв в занятиях. Все, что ученики рисовали в классах, оценивалось строгими учителями. Сначала Илья не нашел своей фамилии в списке. Но потом оказалось, что она стояла первой, а он от волнения просто ее не заметил.

Нельзя не отметить, какую роль в образовании Репина сыграл знаменитый русский художник Иван Николаевич Крамской.

Их первая встреча произошла в рисовальном классе. Позже Илья Ефимович вспоминал, что он увидел худощавого человека в черном сюртуке, входившего твердой походкой в класс, и никак не мог поверить, что это именно Крамской, ведь он представлял его себе совсем другим.

Худое скуластое лицо, черные гладкие волосы до плеч, жидкая бородка – так выглядел в то время Крамской. «Какие глаза! – восторгался Репин. – Не спрячешься, даром что маленькие и сидят глубоко во впалых орбитах; серые, светятся. Вот он остановился перед работой одного ученика. Какое серьезное лицо! Но голос приятный, задушевный, говорит с волнением… Ну и слушают же его! Даже работу побросали, стоят около, разинув рты, видно, что стараются запомнить каждое слово».

Остановившись перед работой Репина, Крамской заметил: «А, как хорошо! Прекрасно!» Потом поинтересовался: «Вы в первый раз здесь?» Затем он перешел к подробностям рисунка, отметил ошибки, дал Репину свой адрес и пригласил побывать у него.

Через несколько дней вечером Илья отправился на квартиру Крамского на Васильевском острове. Он позвонил, и ему ответили, что хозяина нет дома, но что через час он, вероятно, будет. Коротая время, Илья Ефимович бродил по бульвару Седьмой линии в надежде встретить Крамского, идущего домой. Потом он еще раз позвонил, но хозяина по-прежнему не было. Наконец, в третий раз его встретил Крамской и, улыбаясь, заметил: «А, знаю, знаю, вы приходили уже два раза. Это доказывает, что у вас есть характер – добиться своего».