Илья (СИ)

- Странно у вас все на Руси, - Мануил аккуратно обтер тряпицей губы. - Нет, я ничего не говорю, и у нас так было, а по деревням до сих пор поговаривают, что кто-то видел в лесу кентавра. Но так это в деревнях, и все прекрасно знают, что никто никого не видел. Но у нас и у других народов, до того, как простецы массово принимали христианство, язычество в их среде уже успевало ослабеть и стать формальностью. А вы всем народом приняли Христа, когда язычество было еще сильно. Вот и получается, что оно живет рядом с вами, христианами, и ненавидит вас за то, что вы ушли из-под его власти. Я знавал тех, кто вызывал подобные сущности, но не мог представить, что где-то они гуляют сами по себе.

- Демоны, - внес свою лепту монах. - Этой землей правят демоны.

- Это наша земля, - возразил Илья, - данная нам Господом, чтобы жить на ней, множиться и любить друг друга. А нежити... Пройдет время, и их не будет.

Он вспомнил Соловья и "через тысячу лет". Помолчал.

- Зло имеет свойство возрождаться, - как будто угадал его мысли грек, - оно приходит снова и снова в разных обличьях.

- Первородный грех, - напомнил Амадео.

- Вот именно, - согласился Мануил.

Илья промолчал. Он не умел вести богословских споров. Он представил себе людей: Алену, Добрыню, пацана с недолизанным саханым петухом, толстую булочницу... Множество лиц. Зло, кружащее над ними, подбирающееся сбоку... Все они знают о зле, но живут, смеются, любят, рожают детей... Зло, сотворенное ими же, не ведающими этого, подкрадывается и выхватает по одному. Оно разное в разные времена, но всегда одно и то же. И никому нельзя спасти себя - можно только друг друга. Протянув руку. Удерживая за руку. Каждый - друг друга. Но они этого не знают. Как им сказать это? Как защитить всех?

Так ему представилось.

Но сказать - сказать не получилось. А может, и не нужно было говорить.

Глава 12

Старуха сидела на берегу ручья, опустив в воду измученные, наверное, дальней дорогой ноги. Потрепаннная обувка стояла рядом. И вид у нее был такой жалкий, что Алена вмиг подлетела, не раздумывая, забыв даже, что видом своим и напугать может.

- Утро доброе, бабушка! Не помочь ли чем?

- Боги привели тебя, милая! - живо откликнулась старуха дребезжащим голоском. "Богов" Алена отметила, но решила не придавать значения: среди старых людей прежней веры иные еще держались. Да и какая разница, если ветхой нужна помощь? - Зачерпни мне напиться: спина болит, сил нет к ручью наклониться.

Сидеть у ручья и не иметь возможности напиться! Бедная, бедная... Алена живо взмахнула коромыслом, захватывая чистую воду с самой середины ручья. Поднесла старухе бадью. Та пила долго, отдуваясь.

- Вот спасибо, милая!

- Бабушка, давайте я вам покушать принесу? Я мигом!

- Нет, милая, идти мне надо, спешу, да и не голодна я. Но отблагодарить тебя за твою доброту должна. Послушай моего совета: вечером, как спать будешь ложиться, положи под подушку зеркальце...

Алена засмеялась.

- Да нет у меня зеркальца, бабушка!

- Нету? - старуха почему-то обрадовалось и мелко засуетилась. - А я вот тебе подарю. А вот тебе и подарочек будет. А вот держи, держи...

Она завозилась в своих ветхих тряпках, и в руки Алене рухнуло что-то маленькое, но тяжелое. Зеркальце было бронзовым, хорошо отполированным, со сложным и непонятным узором по ободку.

- И говорить ничего не надо, - бормотала старая, - просто положи под подушку, узнаешь важное, важное узнаешь...

Она уже обувалась, торопливо, потом пошла прочь, быстро, даже непонятно быстро для такого возраста и больной спины. Алена было удивилась, но думать о старухе ей было некогда. Ей хотелось думать об Илье. Ей все время хотелось думать об Илье.

Вечером, развязывая пояс, наткнулась на зеркальце. Смотреться в него не хотелось, и она поспешно сунула его под подушку, мельком подумав, что старуха именно так и велела.

- Что это? - с любопытством спросил Илья. Так спрашивают дети, когда ожидают сюрпризов и радости. Алена вся, со всем, что она делала, была для него сюрпризом и радостью.

А она вдруг непонятно и остро застеснялась того, что у нее, одноглазой, со шрамом на лице, - зеркальце. Рядом с Ильей она давно не вспоминала о своем уродстве, это было совсем неважно, важно было совсем другое, этого как будто и не было совсем, а теперь вдруг почему-то вылезло и не дало говорить. "Так, ерунда", - пробормотала, отворачиваясь. Вроде и не соврала, а на душе стало липко.

Илья кивнул. Это было ему свойственно - он не обижался и не строил подозрений, если кто-то, даже самый близкий, о чем-то не хотел говорить. Он знал, что у каждого есть что-то, что не всегда откроешь, даже тому, кому хочешь открыть, был бережен с этим, боялся переступить черту, но всегда был тревожно и заботливо благодарен, если пускали.

И Алена сразу забыла о зеркальце, ну его!

****

Алене приснился ангел. Конечно, приснился, хотя ей и казалось, что она проснулась. Но нельзя же видеть ангела просто так, бодрствуя? Конечно, нельзя.