Илиада

Злобы отца избегая, Аминтора, грозного старца.

Гневался он на меня за пышноволосую деву:

450 Страстно он деву любил и жестоко бесславил супругу,

Матерь мою; а она, обнимая мне ноги, молила

С девою прежде почить, чтобы стал ненавистен ей старец.

Я покорился и сделал. Отец мой, то скоро приметив,

Начал меня проклинать, умоляя ужасных Эриний,

455 Ввек на колена свои да не примет он милого сына,

Мной порожденного95: отчие клятвы исполнили боги,

Зевс подземный и чуждая жалости Персефония.

В гневе убить я отца изощренною медью решился;

Боги мой гнев укротили, представивши сердцу, какая

460 Будет в народе молва и какой мне позор в человеках,

Ежели отцеубийцей меня прозовут аргивяне!

Но от оной поры для меня уже стало несносно,

Близко отца раздраженного, в доме с тоскою скитаться.

Други, родные мои, неотступно меня окружая,

465 Силились общей мольбой удержать в отеческом доме.

Много и тучных овец, и тяжелых волов круторогих

В доме зарезано; многие свиньи, блестящие туком,

По двору были простерты на яркий огонь обжигаться;

Много выпито было вина из кувшинов отцовских.

470 Девять ночей непрерывно они вкруг меня ночевали;

Стражу держали, сменяяся; целые ночи не гаснул

В доме огонь; один — под крыльцом на дворе крепкостенном,

И другой — в сенях, пред дверями моей почивальни.

Но когда мне десятая темная ночь наступила,

475 Я у себя в почивальне искусно створявшиесь двери

Выломал, вышел и быстро чрез стену двора перепрянул,

Тайно от всех и домовых жен, и мужей стерегущих.

После далеко бежал чрез обширные степи Эллады

И пришел я во Фтию, овец холмистую матерь,

480 Прямо к Пелею царю. И меня он, приняв благосклонно,

Так полюбил, как любит родитель единого сына,

Поздно рожденного старцу, наследника благ его многих

Сделал богатым меня и народ многочисленный вверил.

Там над долопами царствуя, жил я на фтийском пределе;

485 Там и тебя воспитал я такого, бессмертным подобный!

Нежно тебя я любил: никогда с другим не хотел ты

Выйти на пир пред гостей; ничего не вкушал ты и дома

Прежде, доколе тебя не возьму я к себе на колена,

Пищи, разрезав, не дам и вина к устам не приближу.

490 Сколько ты раз, Ахиллес, заливал мне одежду на персях,

Брызжа из уст вино, во время неловкого детства.

Много забот для тебя и много трудов перенес я,

Думая так, что, как боги уже не судили мне сына,

Сыном тебя, Ахиллес, подобный богам, нареку я;

495 Ты, помышлял я, избавишь меня от беды недостойной.

Сын мой, смири же ты душу высокую! храбрый не должен

Сердцем немилостив быть: умолимы и самые боги,

Столько превысите нас и величьем, и славой, и силой.

Но и богов — приношением жертвы, обетом смиренным,

500 Вин возлияньем и дымом курений смягчает и гневных

Смертный молящий, когда он пред ними виновен и грешен.

Так, Молитвы — смиренные дщери великого Зевса —

Хромы, морщинисты, робко подъемлющи очи косые,

Вслед за Обидой они, непрестанно заботные, ходят.

505 Но Обида могуча, ногами быстра; перед ними

Мчится далеко вперед и, по всей их земле упреждая,

Смертных язвит; а Молитвы спешат исцелять уязвленных.

Кто принимает почтительно Зевсовых дщерей прибежных,

Много тому помогают и скоро молящемусь внемлют;

510 Кто ж презирает богинь и, душою суров, отвергает, —

К Зевсу прибегнув, они умоляют отца, да Обида

Ходит за ним по следам и его, уязвляя, накажет.

Друг, воздай же и ты, что следует, Зевсовым дщерям:

Честь, на воздание коей всех добрых склоняются души.

515 Если б даров не давал, как теперь, так и после, толь многих,

Сын Атреев, но все бы упорствовал в гибельном гневе, —

Я не просил бы тебя, чтобы, гнев справедливый отринув,

Ты защитил аргивян, невзирая, что жаждут защиты.

Много и ныне даров он дает и вперед обещает;

520 С кротким прошеньем к тебе присылает мужей знаменитых,

В целом народе избранных, тебе самому здесь любезных

Более всех из данаев. Не презри же их ты ни речи,

Ни посещения. Ты не без права гневался прежде.

Так мы слышим молвы и о древних славных героях:

525 Пылкая злоба и их обымала великие души;

Но смягчаемы были дарами они и словами.

Помню я дело одно, но времен стародавних, не новых:

Как оно было, хочу я поведать меж вами, друзьями.

Брань была меж куретов и братолюбивых этолян

530 Вкруг Калидона града, и яростно билися рати:

Мужи этольцы стояли за град Калидон, им любезный,

Мужи куреты пылали обитель их боем разрушить.

Горе такое на них Артемида богиня воздвигла,

В гневе своем, что Иней с плодоносного сада начатков

535 Ей не принес; а бессмертных других насладил гекатомбой;

Жертвы лишь ей не принес, громовержца великого дщери:

Он не радел, иль забыл, но душой согрешил безрассудно.

Гневное божие чадо, стрельбой веселящаясь Феба

Вепря подвигла на них, белоклыкого лютого зверя.

540 Страшный он вред наносил, на Инея сады набегая:

Купы высоких дерев опрокинул одно на другое,

Вместе с кореньями, вместе с блистательным яблоков цветом.

Зверя убил наконец Инеид Мелеагр нестрашимый,

Вызвав кругом из градов звероловцев с сердитыми псами

545 Многих: его одолеть не успели бы с малою силой —

Этаков был! на костер печальный многих послал он.

Феба о нем воспалила жестокую, шумную распрю,