Читаем Илиада. Одиссея полностью

Илиада. Одиссея

Сонм распущен; и народ по своим кораблям быстролетным Весь рассеялся; каждый спешил укрепиться под сенью Пищей вечерней и сладостным сном. Но Пелид неутешный Плакал, о друге еще вспоминая; к нему не касался5 Все усмиряющий сон; по одру беспокойно метаясь, Он вспоминал Менетидово мужество, дух возвышенный; Сколько они подвизались, какие труды подымали, Боев с мужами ища и свирепость морей искушая; Все вспоминая в душе, проливал он горячие слезы.10 То на хребет он ложился, то на бок, то ниц обратяся, К ложу лицом припадал; напоследок бросивши ложе, Берегом моря бродил он, тоскующий. Там и Денницу Встретил Пелид, озарившую пурпуром берег и море. Быстро тогда он запряг в колесницу коней быстроногих,15 Гектора, чтобы влачить, привязал позади колесницы; Трижды его обволок вкруг могилы любезного друга, И наконец успокоился в куще; а Гектора бросил, Ниц распростерши во прахе. Но Феб от него, покровитель, Феб и от мертвого вред отклонял; о герое и мертвом20 Бог милосердовал: тело его золотым он эгидом Все покрывал, да не будет истерзан, Пелидом влачимый. Так над божественным Гектором в гневе своем он ругался. Жалость объяла бессмертных, на оное с неба взиравших; Тело похитить зоркого Гермеса все убеждали;25 Всем то казалось угодным; но только не Гере богине, Ни Посейдону царю, ни блистательноокой Афине; Им, как и прежде, была ненавистною Троя святая, Старец Приам и народ, за вину Приамида Париса: Он богинь оскорбил, приходивших в дом его сельский;30 Честь он воздал одарившей его сладострастием вредным.[183] Вестница утра, в двенадцатый раз восходила Денница; И средь сонма богов провещал Аполлон сребролукий: «Боги жестокие, неблагодарные! Гектор не вам ли Недра тельцов и овнов сожигал в благовонные жертвы?35 Вы ж не хотите и мертвое тело героя избавить; Видеть его не даете супруге, матери, сыну, Старцу отцу и гражданам, которые славного мужа Предали б скоро огню и последнею честью почтили! Вы Ахиллесу грабителю быть благосклонны решились,40 Мужу, который из мыслей изгнал справедливость, из сердца Всякую жалость отверг и, как лев, о свирепствах лишь мыслит, Лев, и душой дерзновенной, и дикою силой стремимый, Только и рыщет, чтоб стадо найти и добычу похитить, — Так сей Пелид погубил всю жалость, и стыд потерял он,45 Стыд, для сынов человеческих столько полезный и вредный. Смертный иной и более милого сердцу теряет, Брата единоутробного или цветущего сына; Плачет о трате своей и печаль наконец утоляет: Дух терпеливый Судьбы даровали сынам человеков.50 Он же, богу подобного Гектора жизни лишивши, Мертвого вяжет к коням и у гроба любезного друга В прахе волочит! Не славное он и не лучшее выбрал! Разве что нашу он месть на себя, и могучий, воздвигнет: Землю, землю немую неистовый муж оскорбляет!»55 Гневом пылая, ему отвечала державная Гера: «Слово твое совершилось бы, луком серебряным гордый, Если б равно Ахиллеса и Гектора сами вы чтили? Гектор — сын человека, сосцами жены он воспитан; Но Ахиллес — благородная отрасль: богиню Фетиду60 Я взлелеяла, я возрастила и милой супругой Мужу вручила Пелею, любезному всем нам, бессмертным. Все вы, бессмертные, были на браке; и ты ликовал там С лирой в руках, нечестивых наперсник, всегда вероломный!» Ей обратился ответствовать тучегонитель Кронион:65 «Гера супруга! Не гневайся вовсе на жителей неба. Честь браноносцам не равная будет; однако и Гектор Между сынов Илиона любезнейший был олимпийцам, Так же и мне! Никогда не небрег он о жертвах приятных; Жертвенник мой никогда не скудел в приношеньях обильных70 Туков, вин, благовоний: сия бо нам честь подобает. Но похищенье оставим; возможности нет от Пелида Гектора славного тайно похитить: к Пелееву сыну Матерь Фетида приходит и ночью и днем непрестанно. Лучше Фетиду ко мне призови кто-нибудь из бессмертных;75 Мудрое слово богине реку, да Пелид быстроногий Выкуп возьмет от Приама и Гектора тело отпустит». Рек, — и как вихрь устремилась Ирида крылатая с вестью; Между священного Сама и грозноутесного Имбра Бросилась в черный понт; и под ней застонала пучина;80 Быстро в пучину Ирида, подобно свинцу, погрузилась, Ежели он, прикрепленный под рогом вола[184] стенового, Мчится, коварный, рыбам прожорливым гибель несущий. Там в пещере глубокой находит Фетиду и с нею Многих богинь Океана. Она посреди их сидела,85 Плача об участи храброго сына, которому должно В Трое холмистой погибнуть, далеко от милой отчизны. Став пред Фетидой, вещала посланница Зевса: «Фетида! Зевс призывает тебя, непреложных советов строитель». Ей отвечая, рекла среброногая дочерь Нерея:90 «Что заповедует мне повелитель бессмертных? Стыжуся Светлым являться богам, угнетенная мрачной печалью! Но повинуюсь; и тщетен не будет глагол, им реченный». Так говоря, облеклася Фетида одеждой печали, Черным покровом, чернейшим из всех у нее одеяний.95 Так — устремилась; пред нею подобная ветрам Ирида Быстро пошла; расступалися окрест их волны морские. На берег вышед, богини к высокому бросились небу. Там обрели громовержца Кронида; пред ним воссидели Все, на совет собравшись, блаженные вечные боги.100 Села Фетида близ Зевса отца: уступила Афина; Гера же чашу златую, прекрасную, подала в руки И утешала словами. Фетида, испив, возвратила. Слово меж оными начал отец и бессмертных и смертных: «Ты на Олимп, Фетида, пришла, и печальная сердцем;105 Знаю, скорбь неутешную в персях ты носишь, богиня; Но возвещу, для чего на Олимп я тебя призываю. Девять дней, как меж нами, бессмертными, распря восстала: Гектор герой и Пелид градоборец богов разделяют. Тело похитить склоняют бессмертные Гермеса бога;110 Я же, напротив, ту славу[185] хочу даровать Ахиллесу, Нежность к тебе и почтение в сердце навек сохраняя. Шествуй к ахейскому стану и сыну, богиня, поведай: Все божества на него негодуют; но я от бессмертных Более всех огорчаюсь, что он в исступлении гнева115 Гектора возле судов, не приемлющий выкупа, держит. Если страшится меня, да немедля отпустит он тело. Я ж посылаю Ириду к Приаму царю с повеленьем В стан мирмидонский идти к искуплению милого сына. Несть и дары Ахиллесу, приятные сердцу героя».120 Так произнес, — и ему покорилась Фетида богиня; Быстро помчалась, с вершины Олимпа высокого бросясь. Скоро достигла Пелидова стана; и в куще находит Сына, печально стенящего; многие в куще героя Окрест его суетились друзья и готовили завтрак;125 Ими закланный лежал на помосте овен густорунный. Подле печального сына воссела почтенная матерь; Тихо ласкала рукой, вопрошала и так говорила: «Милое чадо, почто ты себе, и стеня и тоскуя, Сердце крушишь; не помыслишь о пище, ниже о покое?130 Но приятно с женой опочить и любви насладиться. Жить же недолго тебе; пред тобою, любезнейший сын мой, Близко стоит неизбежная Смерть и суровая Участь. Выслушай слово; его я тебе возвещаю от Зевса: Боги, он рек, на тебя прогневляются; он же, владыка,135 Более всех негодует, что ты в исступлении гнева Гектора возле судов, не приемлющий выкупа, держишь. Выдай его, Ахиллес, и за тело прими искупленье». Ей отвечая, вещал быстроногий Пелид знаменитый: «Пусть предстает предлагающий выкуп, — и тело получит,140 Если решительно так заповедует мне Олимпийский». Тою порою, как матерь и сын у судов мирмидонских Многие между собою вещали крылатые речи, Зевс посылал Ириду к Приамовой Трое священной: «Шествуй, Ирида крылатая, холмы оставив Олимпа;145 Весть в Илионе святом возвести Дарданиду Приаму: Пусть к искуплению сына идет к кораблям он ахейским, Пусть и дары он несет, чтоб смягчить Ахиллесово сердце. Но да единый, никем не сопутствуем, шествует старец; Токмо глашатай старейший да будет при нем, чтобы править150 Месками в быстром возу и вспять из ахейского стана Мертвого ввезть в Илион, убиенного сильным Пелидом. Помысл о смерти и страх да не взыдет на сердце Приаму: Старцу такого пошлем мы сопутника, Гермеса бога; Он поведет и проводит, пока не представит к Пелиду;155 И, когда приведет он Приама пред очи героя, Рук на него не подымет Пелид, ни других не допустит: Он ни безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец; Он завсегда милосердо молящего милует мужа». Рек, — и с небес устремилась подобная вихрям Ирида;160 К дому Приама сошла; и нашла там вопль и рыданье. Окрест отца все сыны, на дворе пред хоромами сидя, Токами слез обливали одежды; в средине их старец, Ризой покрытый, лежал, обвивающей все его тело; Выю и голову персть покрывала державного старца,165 Коею сам он себя, пресмыкаяся в прахе, осыпал. Дщери его и невестки, в домах своих сидя, рыдали, Тех поминая и многих, и сильных защитников царства, Кои уже под руками ахейскими предали души. Быстрая вестница Зевса, приближася тихо к Приаму,170 Голосом тихим (но трепет объял Дарданидовы члены) Так говорила: «Дерзай, Дарданид, и меня не страшися! Я для тебя не зловещая ныне схожу от Олимпа, Нет, но душой доброхотная вестница Зевса тебе я: Он о тебе, и далекий, душою болит и печется.175 Выкупить Гектора тело тебе он велит, Олимпиец. Шествуй, неси и дары, чтоб смягчить Ахиллесово сердце; Но да никто из троян не сопутствует, шествуй один ты; Токмо глашатай старейший да будет с тобой, чтобы править Месками в быстром возу и вспять из ахейского стана180 Мертвого ввезть в Илион, убиенного сильным Пелидом. Мысль же о смерти, ни страх тебе да не взыдет на сердце: Спутник такой за тобою последует, Гермес бессмертный; Гермес пойдет и проводит, пока не приближит к Пелиду; И, когда он тебя представит пред очи героя,185 Рук на тебя не подымет Пелид, ни других не допустит: Он ни безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец; Он завсегда милосердо молящего милует мужа». Так говоря, отлетела подобная вихрям Ирида. Старец Приам повелел, чтоб немедля сыны снарядили190 Муловый воз быстрокатный и короб к нему привязали. Сам же поспешно взошел в почивальню, терем душистый, Кедровый, с кровлей высокой, где много хранилось сокровищ; Призвал туда и Гекубу супругу и так говорил ей: «Бедная! мне олимпийская вестница Зевса явилась;195 Выкупить сына велела идти к кораблям мирмидонским; Несть и дары Ахиллесу, которые б сердце смягчили. Молви, супруга любезная, что ты о сем помышляешь? Сильно меня самого побуждает и сердце и дума Ныне ж идти к кораблям и великому стану ахеян».200 Так говорил; зарыдала жена и ему отвечала: «Горе! погиб ли твой разум, которым в минувшее время Славился ты и у чуждых народов, и в собственном царстве? Хочешь один ты, старец, идти к кораблям мирмидонским? Мужу предстать перед очи, который и многих и сильных205 Наших сынов умертвил? У тебя не железное ль сердце? В руки едва залучит, пред очами тебя лишь увидит Сей кровопийца, неверный сей муж, милосерд он не будет; Он не уважит тебя! В отдалении лучше поплачем, В храмине сидя; такую, знать, долю суровая Парка210 Выпряла нашему сыну, как я несчастливца родила, — Долю, чтоб псов он насытил, вдали от родных, пред очами Лютого мужа, которого внутренность, если б могла я, Впившись в грудь, пожирать, отомстила б за то, что он сделал С сыном моим! Не как ратник бесчестный, мой Гектор убит им;215 Он за отечество, он за мужей и за жен илионских Бился, герой, ни о страхе в бою, ни о бегстве не мысля!» Cнова Гекубе ответствовал старец Приам боговидный: «Воле моей не противься, Гекуба, и в собственном доме Птицей зловещей не будь: отвратить меня не успеешь.220 Если бы дело такое внушал мне какой-либо смертный Жрец, иль пророк илионский, или фимиамогадатель[186], Ложью почли бы мы то и с презрением, верно б, отвергли. Слышал богиню я сам, пред собою бессмертную видел; В стан я иду, и не тщетно мне будет вещание бога.225 Если ж назначил мне рок умереть пред судами ахеян, — Рад! и пускай он меня, душегубец, зарежет, как скоро, Милого сына обнявши, рыданием сердце насыщу!» Так произнес, — и, поднявши красивые крыши ковчегов, Вынул из них Дарданион двенадцать покровов прекрасных,230 Хлен двенадцать простых и столько ж ковров драгоценных, Верхних плащей превосходных и тонких хитонов исподних; Злата, весами отвесивши, выложил десять талантов; Вынул четыре блюда и два светозарных тренога; Вынул и пышный сосуд, ему, как посланнику, древний235 Дар фракиян, драгоценность великая! даже и оной Старец щадить не хотел: столь сильно пылал он душою Выкупить милого сына. Но всех он троян приходивших Гневный гонял от крыльца, и грозя и поносно ругая: «Прочь, проклятое племя презренное! Разве и дома240 Мало печали у вас, что меня огорчать вы идете? Или вам радость, что старца Кронид поражает бедою, Гибелью сына храбрейшего? Скоро вы цену сей траты Сами узнаете; легче стократ, как не стало героя, Будете сами избиты ахеями! Я же, о боги,245 Прежде, нежели град разоренный и в прах обращенный — Трою святую — увижу, да скроюсь в обитель Аида!» Так говоря, прогонял их жезлом; от грозящего старца Все удалилися. Он же вскричал, сыновей порицая, Клита, Гелена, Париса, питомца богов Агафона,250 Паммона, Гиппофооя, Дейфоба вождя, Антифона, Храброго сына Полита и славного мужеством Дия; Грозно на сих сыновей и кричал и приказывал старец: «Живо, негодные дети, бесстыдники! Лучше бы всем вам Вместо единого Гектора пасть пред судами ахеян!255 О, злополучный я смертный! имел я в Трое обширной Храбрых сынов, и от них ни единого мне не осталось! Нет боговидиого Местора, нет конеборца Троила, Нет и тебя, мой Гектор, тебя, между смертными бога! Так, не смертного мужа казался он сыном, но бога!260 Храбрых Арей истребил, а бесстыдники эти остались, Эти лжецы, плясуны, знаменитые лишь в хороводах, Эти презренные хищники коз и агнцев народных! Долго ли будете вы снаряжать колесницу и в короб Скоро ли вложите всё, чтобы мог я немедленно ехать?»265 Так говорил, — и сыны, устрашася угрозы отцовой, Бросились быстро и вывезли муловый воз легкокатный, Новый, красивый; и короб глубокий на нем привязали; Сняли с гвоздя блестящий ярем, приспособленный к мулам, Буковый, с бляхою сверху и с кольцами, слаженный хитро;270 Привязь яремную вместе с ярмом девятилоктевую Вынесли, ловко ярмо положили на гладкое дышло В самом конце и на крюк поперечный кольцо наложили; Трижды бляху ярма обмотали кругом; напоследок Прочее все обвязали, концы же узла подогнули.275 После, нося из покоев, на муловый воз легкокатный, Весь уложили за голову Гектора выкуп бесценный, Мулов в него запрягли возовозных, дебелокопытных, Некогда в дар подведенных владыке Приаму от мизов. Но к колеснице Приамовой вывели коней, которых280 Сам он с отменной заботой лелеял у тесаных яслей; Их в колесницу впрягали пред домом высоковершинным Вестник и царь, обращая в уме их мудрые думы. Тою порою приходит Гекуба, печальная сердцем; В правой руке царица вина, веселящего сердце,285 Кубок несла золотой, чтоб супруг, не возлив, не уехал; Стала она пред конями и так говорила Приаму: «Зевсу возлей, мой супруг, и молись, чтобы дал всемогущий В дом от врагов возвратиться, когда уже смелое сердце Старца тебя, против воли моей, к кораблям устремляет.290 Так, помолися, Приам, чернотучному Кронову сыну, Богу, который от Иды на всю призирает Троаду. Птицы проси, быстрокрылого вестника, мощью своею Первой из птиц и любезнейшей всех самому громовержцу; С правой страны чтоб слетела, и сам бы ее ты увидя,295 С верой в нее отошел к кораблям быстроконных данаев. Если ж тебе не пошлет своего посла громовержец, Буду тебя, мой супруг, убеждать и советом и просьбой В стан не ходить к мирмидонянам, как ты ни твердо решился». Ей немедля ответствовал старец Приам боговидный:300 «Я твоего не отрину совета разумного: благо Длани к владыке богов воздевать, да помилует нас он». Рек, — и прислужнице ключнице дал повеление старец На руки чистой воды возлиять; и прислужница быстро С блюдом в руках и с кувшином воды пред владыку предстала.305 Старец, руки омывши, кубок принял от супруги, Стал посредине двора и молился, вино возливая, На небо взор возводя; и, возвысивши голос, воскликнул: «Зевс, наш отец, обладающий с Иды, славнейший, сильнейший! Дай мне прийти к Ахиллесу угодным и жалостным сердцу;310 Птицу пошли, быстролетного вестника, мощью своею Первую в птицах, любимую более всех и тобою; С правой страны ниспошли; да сходящую сам я увидя, С верой в нее отойду к кораблям конеборных данаев!» Так умолял, — и услышал его промыслитель Кронион;315 Быстро орла ниспослал, между вещих вернейшую птицу, Темного, коего смертные черным ловцом называют. Словно огромная дверь почивальни высоковершинной В доме богатого мужа, замком утвержденная крепким, Крылья орла таковы распростерлись, когда он явился,320 Вправе над Троею быстро парящий. Они лишь узрели, В радость пришли, расцвело упованием каждого сердце. С живостью старец взошел в колесницу свою и немедля Коней погнал от преддверья и гулких навесов крылечных. Мески пошли впереди под повозкой четыреколесной325 (Ими Идей управлял, благомысленный вестник); а сзади Борзые кони, которых бичом Дарданид престарелый Гнал через город; его провожали все близкие сердцу, Плача по нем неутешно, как будто на смерть отходящем. Скоро, из замка спустяся, они очутилися в поле;330 Все провожавшие их возвратились печальные в Трою, Дети и сродники. Сами ж они не сокрылись от Зевса: В поле увидел он их и исполнился милости к старцу; И к любезному сыну, к Гермесу, так возгласил он: «Сын мой, Гермес! Тебе от богов наипаче приятно335 В дружбу вступать с человеком; ты внемлешь, кому пожелаешь. Шествуй и Трои царя к кораблям быстролетным ахеян Так проводи, да никто не узрит и никто не узнает Старца в ахейских дружинах, доколе к Пелиду не придет». Так произнес, — и ему повинуется Гермес посланник:340 Под ноги вяжет прекрасную обувь, плесницы златые, Вечные; бога они и над влажною носят водою, И над землей беспредельною, быстро, с дыханием ветра; Жезл берет он, которым у смертных, по воле всесильной, Сном смыкает он очи или отверзает у спящих;345 Жезл сей прияв, устремляется аргоубийца[187] могучий. Скоро он к граду троян и к зыбям Геллеспонта принесся; Полем пошел, благородному юноше видом подобный, Первой брадой опушенному, коего младость прелестна. Путники вскоре, проехав великую Ила могилу,350 Коней и месков своих удержали, чтобы напоить их В светлой реке; тогда уже сумрак спускался на землю. Тут, оглянувшися, Гермеса вестник Идей прозорливый Близко увидел, и так возгласил к Дарданиду владыке: «Взглянь, Дарданид! осторожного разума требует дело:355 Мужа я вижу; и мнится мне, нас он убить умышляет! Должно бежать; на конях мы ускачем; или, подошедши, Ноги ему мы обнимем и будем молить о пощаде!» Рек он, — и старцево сердце смутилося; он ужаснулся; Дыбом власы у него поднялися на сгорбленном теле;360 Он цепенея стоял. Эриуний[188] приближился к старцу, Ласково за руку взял и вещал, вопрошая Приама: «Близко ль, далеко ль, отец, направляешь ты коней и месков, В час усладительной ночи, как смертные все почивают? Иль не страшишься убийствами дышащих, гордых данаев,365 Кои так близко стоят, неприязненны вам и свирепы? Если тебя кто увидит под быстрыми мраками ночи, Столько сокровищ везущего, что твое мужество будет? Сам ты не молод, и старец такой же тебя провожает. Как защитишься от первого, кто лишь обидеть захочет?370 Я ж не тебя оскорблю, но готов от тебя и другого Сам отразить; моему ты родителю, старец, подобен!» Гермесу бодро ответствовал старец Приам боговидный: «Все справедливо, любезнейший сын мой, что ты говоришь мне; Но еще и меня хранит покровительной дланью375 Бог, который дает мне такого сопутника встретить, Счастья примету, тебя, красотою и образом дивный, Редким умом одаренный; блаженных родителей сын ты!» Вновь Дарданиду вещал благодетельный Гермес посланник: «Истинно всё и разумно ты, старец почтенный, вещаешь.380 Но скажи мне еще, и сущую правду поведай: Ты высылаешь куда-либо столько богатств драгоценных К чуждым народам, дабы хоть они у тебя уцелели? Верно, объятые страхом, уже покидаете все вы Трою святую? Таков знаменитый защитник погибнул,385 Сын твой! В сражениях был он не ниже героев ахейских!» Гермесу быстро воскликнул старец Приам боговидный: «Кто ты таков, от кого происходишь ты, юноша добрый, Так мне прекрасно напомнивший смерть злополучного сына?» Старцу ответствовал вновь благодетельный Гермес посланник:390 «Ты испытуешь меня, вопрошая о Гекторе дивном. Часто, часто я сам на боях, прославляющих мужа, Гектора видел, и даже в тот день, как, к судам отразивши, Он побеждал аргивян, истребляя крушительной медью. Стоя вдали, удивлялись мы Гектору; с вами сражаться.395 Нам Ахиллес запрещал, на царя Агамемнона гневный. Я Ахиллесов служитель, в одном корабле с ним приплывший; Родом и я мирмидонец; родитель мой храбрый Поликтор; Муж и богатый и старец, как ты, совершенно маститый. Шесть у Поликтора в доме сынов, а седьмой пред тобою;400 Жребий меж братьев упал на меня, чтоб идти с Ахиллесом. Ныне осматривать поле пришел от судов я: заутра Боем на город пойдут быстроокие мужи ахейцы. Все негодуют они на долгую праздность; не могут Бранного пыла мужей обуздать воеводы ахеян».405 Гермесу паки ответствовал старец Приам боговидный: «Ежели подлинно ты Ахиллеса Пелида служитель, Друг, не сокрой от меня, умоляю, поведай мне правду: Сын мой еще ль при судах иль уже Ахиллес быстроногий Тело его рассеченное псам разметал мирмидонским?»410 Старцу ответствовал вновь благодетельный Гермес посланник: «Старец, ни псы не терзали, ни птицы его не касались; Он и поныне лежат у судов Ахиллеса, под кущей, Всё, как и был, невредимый: двенадцатый день, как лежит он Мертвый, — но тело не тлеет, к нему не касаются черви,415 Быстрые черви, которые падших в бою пожирают. Правда, его ежедневно, с восходом Денницы священной, Он беспощадно волочит вкруг гроба любезного друга; Но мертвец невредим; изумишься ты сам, как увидишь: Свеж он лежит, как росою умытый; нет следа от крови,420 Члена не видно нечистого; язвы кругом затворились, Сколько их ни было: много суровая медь нанесла их. Так милосердуют боги о сыне твоем знаменитом, Даже и мертвом: любезен он сердцу богов олимпийских». Рек он, — и старец, исполняся радости, быстро воскликнул:425 «Благо, мой сын, приносить небожителям должные дани! Гектор, — о если бы жил он! — всегда в благоденственном доме Помнил бессмертных богов, на великом Олимпе живущих; Боги за то и по смертной кончине его помянули. Но преклонися, прими от меня ты прекрасный сей кубок430 И, охраняя меня, проводи, под покровом бессмертных, В стан мирмидонский, пока не приду к Ахиллесовой куще». Вновь Дарданиду ответствовал Гермес, посланник Зевеса: «Младость мою соблазняешь ты, старец, но я не склонюся Дара, какой предлагаешь мне, тайно принять от Пелида.435 Я уважаю Пелида и сердцем страшусь от героя Дар похищать, чтобы после меня беда не постигла; Но с тобою сопутствовать рад я землею и морем; Рад я тебя проводить и до славного Аргоса града; И с таким путеводцем к тебе не приближится смертный».440 Рек, и на царских коней в колесницу вскочил Эриуний; Быстро и бич и бразды захватил в могучие руки; Коням и мескам вдохнул необычную рьяность и силу, И когда принеслися ко рву и стене корабельной, Где незадолго над вечерей стражи ахеян трудились, —445 Всех их в сон погрузил благодетельный аргоубийца; Башни запор отодвинул, врата растворил и Приама Ввез внутрь стены и за ним с дорогими дарами повозку. Но лишь предстали они к Ахиллесовой куще великой (Кущу царю своему мирмидонцы построили в стане450 Крепко из бревен еловых и сверху искусно покрыли Мшистым, густым камышом, по влажному лугу набравши; Около кущи устроили двор властелину широкий, Весь оградя частоколом; ворота его запирались Толстым засовом еловым; трое ахеян вдвигали,455 Трое с трудом отымали огромный замок сей воротный Сильных мужей; но Пелид и один отымал его быстро) — Те благодетельный Гермес отверз перед старцем ворота, Ввез дары знаменитые славному сыну Пелея, Спрянул на дол с колесницы и так провещал к Дарданиду:460 «Бог пред тобою, о старец, бессмертный, с Олимпа нисшедший, Гермес: отец мой меня тебе ниспослал путеводцем. Я совершил и к Олимпу обратно иду; всенародно Я не явлюсь Ахиллеса очам: не достойно бы было Богу бессмертному видимо чествовать смертного мужа.465 Ты же иди и, вошед, обыми Ахиллесу колена; Именем старца родителя, матери многопочтенной, Именем сына моли, чтобы тронуть высокую душу». Так возгласивши, к Олимпу великому быстро вознесся Гермес. Приам, с колесницы стремительно прянув на землю,470 Там оставляет Идея, дабы он стоял, охраняя Коней и месков; а сам устремляется прямо в обитель, Где Ахиллес находился божественный. Там Пелейона Старец увидел; друзья в отдаленье сидели; но двое, Отрасль Арея Алким и смиритель коней Автомедон,475 Близко стоя, служили; недавно он вечерю кончил, Пищи вкусив и питья, и пред ним еще стол оставался. Старец, никем не примеченный, входит в покой и, Пелиду В ноги упав, обымает колена и руки целует, — Страшные руки, детей у него погубившие многих!480 Так, если муж, преступлением тяжким покрытый в отчизне, Мужа убивший, бежит и к другому народу приходит, К сильному в дом, — с изумлением все на пришельца взирают, — Так изумился Пелид, боговидного старца увидев; Так изумилися все, и один на другого смотрели.485 Старец же речи такие вещал, умоляя героя: «Вспомни отца своего, Ахиллес, бессмертным подобный, Старца, такого ж, как я, на пороге старости скорбной! Может быть, в самый сей миг и его, окруживши, соседи Ратью теснят, и некому старца от горя избавить.490 Но, по крайней он мере, что жив ты, и зная и слыша, Сердце тобой веселит и вседневно льстится надеждой Милого сына узреть, возвратившегось в дом из-под Трои. Я же, несчастнейший смертный, сынов возрастил браноносных В Трое святой, и из них ни единого мне не осталось!495 Я пятьдесят их имел при нашествии рати ахейской: Их девятнадцать братьев от матери было единой; Прочих родили другие любезные жены в чертогах; Многим Арей истребитель сломил им несчастным колена. Сын оставался один, защищал он и град наш, и граждан;500 Ты умертвил и его, за отчизну сражавшегось храбро, Гектора! Я для него прихожу к кораблям мирмидонским; Выкупить тело его приношу драгоценный я выкуп. Храбрый! почти ты богов! над моим злополучием сжалься, Вспомнив Пелея отца: несравненно я жалче Пелея!505 Я испытую, чего на земле не испытывал смертный: Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю!» Так говоря, возбудил об отце в нем плачевные думы; За руку старца он взяв, от себя отклонил его тихо. Оба они вспоминая: Приам — знаменитого сына,510 Горестно плакал, у ног Ахиллесовых в прахе простертый; Царь Ахиллес, то отца вспоминая, то друга Патрокла, Плакал, и горестный стон их кругом раздавался по дому. Но когда насладился Пелид благородный слезами И желание плакать от сердца его отступило, —515 Быстро восстал он и за руку старца простертого поднял, Тронут глубоко и белой главой, и брадой его белой; Начал к нему говорить, устремляя крылатые речи: «Ах, злополучный! много ты горестей сердцем изведал! Как ты решился, один, при судах мирмидонских явиться.520 Мужу пред очи, который сынов у тебя знаменитых Многих повергнул? В груди твоей, старец, железное сердце! Но успокойся, воссядь, Дарданион; и как мы ни грустны, Скроем в сердца и заставим безмолвствовать горести наши. Сердца крушительный плач ни к чему человеку не служит:525 Боги судили всесильные нам, человекам несчастным, Жить на земле в огорчениях: боги одни беспечальны. Две глубокие урны лежат перед прагом Зевеса, Полны даров: счастливых одна и несчастных другая. Смертный, которому их посылает, смесивши, Кронион,530 В жизни своей переменно и горесть находит и радость; Тот же, кому он несчастных пошлет, — поношению предан; Нужда, грызущая сердце, везде по земле его гонит; Бродит несчастный, отринут бессмертными, смертными презрен. Так и Пелея — дарами осыпали светлыми боги535 С юности нежной; украшенный выше сынов земнородных Счастьем, богатством, владыка могучий мужей мирмидонских, Смертный, супругой богиню приял от руки он бессмертных. Бог и ему ниспослал злополучие: он не имеет В доме своем поколения, сына, наследника царства.540 Сын у Пелея один, кратковечный; но я и доныне Старца его не покою; а здесь, от отчизны далеко, Здесь я в Троаде сижу и тебя и твоих огорчаю. Сам ты, о старец, мы слышали, здесь благоденствовал прежде. Сколько народов вмещали обитель Макарова, Лесбос,[189]545 Фригия, край плодоносный, а здесь — Геллеспонт бесконечный: Ты среди всех, говорят, и богатством блистал и сынами. Но, как беду на тебя ниспослали небесные боги, Около Трои твоей неумолкная брань и убийство. Будь терпелив и печалью себя не круши беспрерывной:550 Ты ничего не успеешь, о сыне печаляся; плачем Мертвого ты не подымешь, но горе свое лишь умножишь!» Сыну Пелея ответствовал старец Приам боговидный: «Нет, не сяду я, Зевсов любимец, доколе мой Гектор В куще лежит, погребенью не преданный! Дай же скорее,555 Дай сим очам его видеть! а сам ты прими искупленье: Мы принесли драгоценное. О, насладись им и счастлив В край возвратися родимый, когда ты еще позволяешь Старцу мне бедному жить и солнца сияние видеть!» Грозно взглянув на него, говорил Ахиллес быстроногий:560 «Старец, не гневай меня! Разумею и сам я, что должно Сына тебе возвратить: от Зевса мне весть приносила Матерь моя среброногая, нимфа морская Фетида. Чувствую, что и тебя (от меня ты, Приам, не сокроешь) Сильная бога рука провела к кораблям мирмидонским;565 Нет, не осмелился б смертный, и младостью пылкой цветущий, В стан наш вступить: ни от стражей недремлющих он бы не скрылся, Ни засовов легко б на воротах моих не отдвинул. Смолкни ж, и более мне не волнуй ты болящего сердца; Или страшись, да тебя, невзирая, что ты и молитель,570 В куще моей я не брошу и Зевсов завет не нарушу». Так говорил; устрашился Приам и, покорный, умолкнул. Сын же Пелеев, как лев, из обители бросился к двери: Но не один, за царем устремилися два из клевретов, Сильный Алким и герой Автомедон, которых меж другов575 Более всех Пелейон почитал, по Патрокле умершем. Быстро они от ярма отрешили и коней и месков; В кущу ввели и глашатая старцева; там посадивши Мужа на стуле, поспешно с красивого царского воза Собрали весь многоценный за голову Гектора выкуп;580 Две лишь оставили ризы и тонкий хитон хитротканый, С мыслью, чтоб тело покрытое в дом отпустить от Пелида. Он же, вызвав рабынь, повелел и омыть, и мастями Тело намазать, но тайно, чтоб сына Приам не увидел: Он опасался, чтоб гневом не вспыхнул отец огорченный,585 Сына узрев, и чтоб сам он тогда не подвигнулся духом Старца убить и нарушить священные Зевса заветы. Тело рабыни омыли, умаслили мастью душистой, В новый одели хитон и покрыли прекрасною ризой; Сам Ахиллес и поднял, и на одр положил Приамида, —590 Но друзья совокупно на блещущий воз положили. Он же тогда возопил, именуя любезного друга: «Храбрый Патрокл! не ропщи на меня ты, ежели слышишь В мрачном Аиде, что я знаменитого Гектора тело Выдал отцу: не презренными он заплатил мне дарами;595 В жертву тебе и от них принесу я достойную долю». Так произнес — и под сень возвратился Пелид благородный; Сел на изящно украшенных креслах, оставленных прежде, Против Приама стоявших, и слово к нему обратил он: «Сын твой тебе возвращен, как желал ты, божественный старец;600 Убран лежит на одре. С восходом Зари возвращаясь, Сам ты увидишь его; но теперь мы о пище воспомним. Пищи забыть не могла и несчастная матерь Ниоба, Матерь, которая разом двенадцать детей потеряла, Милых шесть дочерей и шесть сыновей расцветавших.605 Юношей Феб поразил из блестящего лука стрелами, Мстящий Ниобе, а дев — Артемида, гордая луком. Мать их дерзала равняться с румяноланитою Летой: Лета двоих, говорила, а я многочисленных матерь! Двое сии у гордившейся матери всех погубили.610 Девять дней валялися трупы; и не было мужа Гробу предать их: в камень людей превратил громовержец. Мертвых в десятый день погребли милосердые боги. Плачем по них истомяся, и мать вспомянула о пище. Ныне та мать на скалах, на пустынных горах Сипилийских,615 Где, повествуют, богини покоиться любят в пещерах, Нимфы, которые часто у вод Ахелоевых пляшут, — Там, от богов превращенная в камень, страдает Ниоба. Так, божественный старец, и мы помыслим о пище. Время тебе остается оплакать любезного сына,620 В Трою привезши; там для тебя многослезен он будет». Рек — и, стремительно встав, Ахиллес белорунную, овцу Сам закалает; друзья, обнажив и опрятав, как должно, В мелкие части искусно дробят, прободают рожнами, Ловко пекут на огне и готовые части снимают.625 Хлеб между тем принесши, поставил на стол Автомедон В пышных корзинах; но брашно делил Ахиллес благородный. Оба к предложенным яствам питательным руки простерли. И когда питием и пищей насытили сердце, Долго Приам Дарданид удивлялся царю Ахиллесу,630 Виду его и величеству: бога, казалось, он видит. Царь Ахиллес удивлялся равно Дарданиду Приаму, Смотря на образ почтенный и слушая старцевы речи. Оба они наслаждались, один на другого взирая; Но наконец возгласил к Ахиллесу божественный старец:635 «Дай мне теперь опочить, Зевесов любимец! позволь мне Сном животворным хоть несколько в доме твоем насладиться. Ибо еще ни на миг у меня не смыкалися очи С дня, как несчастный мой сын под твоими руками погибнул; С оного дня лишь стенал и несчетные скорби терпел я,640 Часто в оградах дворовых по сметищам смрадным валяясь. Ныне лишь яствы вкусил и вина пурпурового ныне Принял в гортань; но до этой поры ничего не вкушал я». Так говорил; Ахиллес приказал и друзьям и рабыням Стлать на крыльце две постели и снизу хорошие полсти645 Бросить пурпурные, сверху ковры разостлать дорогие И шерстяные плащи положить, чтобы старцам одеться. Вышли рабыни из дому с пылающим светочем в дланях; Скоро они, поспешившие, два уготовали ложа. И Приаму шутя говорил Ахиллес благородный:650 «Спи у меня на дворе, пришелец любезный, да в дом мой Вдруг не придет кто-нибудь из данаев, которые часто Вместе совет совещать в мою собираются кущу. Если тебя здесь кто-либо в пору ночную увидит, Верно, царя известит, предводителя воинств Атрида;655 И тогда замедление в выкупе мертвого встретишь. Слово еще, Дарданид; объяснися, скажи откровенно: Сколько желаешь ты дней погребать знаменитого сына? Столько я дней удержуся от битв, удержу и дружины». Сыну Пелея ответствовал старец Приам боговидный:660 «Ежели мне ты позволишь почтить погребением сына — Сим для меня, Ахиллес, величайшую милость окажешь. Мы, как ты знаешь, в стенах заключенные; лес издалека Должно с гор добывать; а трояне повергнуты в ужас. Девять бы дней мне желалось оплакивать Гектора в доме;665 Гробу в десятый предать и пир похоронный устроить; В первый-на-десять мертвому в память насыпать могилу; Но в двенадцатый день ополчимся, когда неизбежно». Старцу ответствовал вновь быстроногий Пелид благородный: «Будет и то свершено, как желаешь ты, старец почтенный.670 Брань прекращаю на столько я времени, сколько ты просишь». Так произнес Ахиллес — и Приамову правую руку Ласково сжал, чтобы сердце его совершенно спокоить. Так отпустил; и они на переднем крыльце опочили, Вестник и царь, обращая в уме своем мудрые думы.675 Но Ахиллес почивал в глубине крепкостворчатой кущи, И при нем Брисеида, румяноланитая дева. Все, и бессмертные боги, и коннодоспешные мужи, Спали целую ночь, усмиренные сном благодатным. Гермеса токмо заботного сон не осиливал сладкий,680 Думы в уме обращавшего, как Дарданида Приама Вывесть из стана, привратным незримого стражам священным. Став над главою Приамовой, так возгласил Эриуний: «Ты не радишь об опасности, старец, и так беззаботно Спишь у враждебных мужей, пощаженный Пелеевым сыном!685 Многие дал ты дары, чтобы выкупить мертвого сына; Но за живого тебя троекратной ценою заплатят Дети твои, у тебя остающиесь, если узнает Царь Атрейон о тебе и ахейцы другие узнают». Так провещал; ужаснулся Приам и глашатая поднял.690 Гермес мгновенно запряг им и коней, и месков яремных; Сам через стан их быстро прогнал, и никто не увидел. Но лишь достигнули путники брода реки светловодной, Ксанфа пучинного, богом рожденного, Зевсом бессмертным, Там благодетельный Гермес обратно вознесся к Олимпу.695 В ризе златистой Заря простиралась над всею землею. Древний Приам, и стенящий и плачущий, гнал к Илиону Коней, а мески везли мертвеца. И никто в Илионе Их не узнал от мужей и от жен благородных троянских Прежде Кассандры прекрасной, златой Афродите подобной.700 Рано на замок восшед, издали в колеснице узнала Образ отца своего и глашатая громкого Трои; Тело узрела на месках, на смертном простертое ложе; Подняла горестный плач и вопила по целому граду: «Шествуйте, жены и мужи! Смотрите на Гектора ныне,705 Вы, что живого, из битв приходившего, прежде встречали С радостью: радостью светлой и граду он был и народу!» Так вопияла; и вдруг ни жены не осталось, ни мужа В Трое великой; грусть несказанная всех поразила, — Все пред вратами столпилися в встречу везомого тела.710 Всех впереди молодая супруга и нежная матерь Плакали, рвали власы и, на труп исступленно бросаясь, С воплем главу обнимали; столпившиесь плакали стоя. Верно, и целый бы день до заката блестящего солнца, Плача над Гектором храбрым, рыдали толпы за вратами,715 Если бы старец Приам не воззвал с колесницы к народу: «Дайте дорогу, друзья, чтобы мески проехали; после Плачем вы все насыщайтесь, как мертвого в дом привезу я!» Так говорил; расступилась толпа и открыла дорогу. К славному дому привезши, на пышно устроенном ложе720 Тело они положили; певцов, начинателей плача, Подле него поместили, которые голосом мрачным Песни плачевные пели; а жены им вторили стоном. Первая подняла плач Андромаха, младая супруга, Гектора мужеубийцы руками главу обнимая:725 «Рано ты гибнешь, супруг мой цветущий, рано вдовою В доме меня покидаешь! А сын, бессловесный младенец, Сын, которому жизнь, злополучные, мы даровали! Он не достигнет юности! Прежде во прах с оснований Троя рассыплется: пал ты, хранитель ее неусыпный,730 Ты, боронитель и града, защитник и жен и младенцев! Скоро в неволю они на судах повлекутся глубоких; С ними и я неизбежно; и ты, мое бедное чадо, Вместе со мною; и там, изнуряясь в работах позорных, Будешь служить властелину суровому; или данаец735 За руку схватит тебя и с башни ударит о землю, Мстящий за трату плачевную брата, отца или сына, Гектором в битвах сраженного; много могучих данаев, Много под Гектора дланью глодало кровавую землю. Грозен великий отец твой бывал на погибельных сечах;740 Плачут о нем до последнего все обитатели Трои. Плач, несказанную горесть нанес ты родителям бедным, Гектор! Но мне ты оставил стократ жесточайшие скорби! С смертного ложа, увы! не простер ты руки мне любезной; Слова не молвил заветного, слова, которое б вечно745 Я поминала и ночи и дни, обливаясь слезами!» Так говорила, рыдая; и с нею стенали троянки. Тут между ними Гекуба рыдательный плач подымает: «Гектор, из всех мне детей наиболее сердцу любезный! Был у меня и живой ты богам всемогущим любезен;750 Боги с небес о тебе и по смертной кончине пекутся! Прочих сынов у меня Ахиллес, быстроногий ристатель, Коих живых полонил, за моря пустынные продал, В Имброс, в далекий Самос и в туманный, беспристанный Лемнос; Но, тебя одолев и оружием душу исторгнув,755 Как он ни долго влачил вкруг могилы Патрокла любимца, Коего ты одолел, — но его, мертвеца, он не поднял! Ты ж у меня, как росою омытый, покоишься в доме, Свежий, подобно как смертный, которого Феб сребролукий Легкой стрелою своей, налетевший незапно, сражает».760 Так вопияла Гекуба, и плач возбудила всеобщий. Третья Елена Аргивская горестный плач подымает: «Гектор! деверь почтеннейший, сродник, любезнейший сердцу! Ибо уже мне супруг Александр знаменитый, привезший В Трою меня, недостойную! Что не погибла я прежде!765 Ныне двадцатый год[190] круговратных времен протекает С оной поры, как пришла в Илион я, отечество бросив; Но от тебя не слыхала я злого, обидного слова. Даже, когда и другой кто меня укорял из домашних, Деверь ли гордый, своячина, или золовка младая,770 Или свекровь (а свекор всегда, как отец, мне приветен), Ты вразумлял их советом и каждого делал добрее Кроткой твоею душой и твоим убеждением кротким. Вот почему о тебе и себе я, несчастнейшей, плачу! Нет для меня, ни единого нет в Илионе обширном775 Друга или утешителя: всем я равно ненавистна!» Так вопияла она, — и стенал весь народ неисчетный. Старец Приам наконец обращает слово к народу: «Ныне, трояне, свозите вы лес в Илион; не страшитесь Войска ахейского тайных засад: Ахиллес знаменитый780 Сам обещал, отпуская меня от судов мирмидонских, Нас не тревожить, доколе двенадцатый день не свершится». Так говорил, — и они лошаков и волов подъяремных Скоро в возы запрягли и пред градом немедля собрались. Девять дней они в Трою множество леса возили;785 В день же десятый, лишь, свет разливая, Денница возникла, Вынесли храброго Гектора с горестным плачем трояне; Сверху костра мертвеца положили и бросили пламень. Рано, едва розоперстая вестница утра явилась, К срубу великого Гектора начал народ собираться.790 И лишь собралися все (неисчетное множество было), Сруб угасили, багряным вином оросивши пространство Всё, где огонь разливался пылающий; после на пепле Белые кости героя собрали и братья и други, Горько рыдая, обильные слезы струя по ланитам.795 Прах драгоценный собравши, в ковчег золотой положили, Тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим. Так опустили в могилу глубокую и, заложивши, Сверху огромными частыми камнями плотно устлали; После курган насыпали; а около стражи сидели,800 Смотря, дабы не ударила рать меднолатных данаев. Скоро насыпав могилу, они разошлись; напоследок Все собралися вновь и блистательный пир пировали В доме великом Приама, любезного Зевсу владыки. Так погребали они конеборного Гектора тело.

Перейти на страницу: