Илиада. Одиссея

Так он сказал; те, поднявшись, пошли всей толпою на пристань.

На берег скоро был вздвинут корабль чернобокий пловцами,

360 Бодрые слуги немедля сгрузили с него всю поклажу;

Сами ж на площади все женихи собрались; но с собою

Там никому заседать не дозволили. Так напоследок,

К ним обратясь, Антиной, сын Евпейтов надменный, сказал им;

«Горе! Бессмертные сами его от беды сохранили!

365 Каждый там день сторожа на лобзаемых ветром вершинах

Друг подле друга толпою сидели; когда ж заходило

Солнце, мы, берег покинув, всю ночь в корабле быстроходно

По морю плавали взад и вперед до восхода Денницы,

Тщетно надеясь, что встретим его и немедля погубим.

370 Демон тем временем в пристань его проводил невредимо.

Мы же над ним совершить, что замыслили вместе, удобно

Можем и здесь; он от нас не уйдет; но до тех пор, покуда

Жив он, исполнить намеренье наше мы будем не в силах;

Он возмужал и рассудком созрел для совета и дела;

375 Люди ж Итаки не с прежней на нас благосклонностью смотрят

Должно нам прежде – пока он народа не созвал на помощь —

Кончить, понеже он медлить, как я в том уверен, не станет.

Злобой на нас разразившись, при целом народе он скажет,

Как мы его погубить сговорились и в том не успели;

380 Тайного нашего замысла, верно, народ не одобрит;

Могут, озлобясь на наши поступки, и нас из отчизны

Выгнать, и все мы тогда по чужим сторонам разбредемся.

Можем напасть на него мы далеко от города в поле,

Можем близ города выждать его на дороге; тогда нам

385 Все разделить их придется имущество; дом же уступим

Мы Пенелопе и мужу, избранному ею меж нами.

Если же вам не угоден совет мой и если хотите

Жизнь вы ему сохранить, чтоб отцовским владел достояньем, —

То пировать нам по-прежнему, в доме его собираясь,

390 Будет нельзя, и уж каждый особо, в свой дом возвратяся,

Свататься станет, подарки свои присылая; она же

Выберет доброю волей того, кто щедрей и приятней».

Так говорил он; сидя неподвижно, внимали другие.

Тут, обратяся к собранью, сказал Амфином благородный,

395 Нисов блистательный сын, от Аретовой царственной крови;

Злачный Дулихий, пшеницей богатый, покинув, в Итаке

Он отличался от всех женихов и самой Пенелопе

Нравился умною речью, благими лишь мыслями полный.

Так, обратяся к собранью, сказал Амфином благородный:

400 «Нет! Посягать я на жизнь Телемаха, друзья, не желаю;

Царского сына убийство есть страшно-безбожное дело;

Прежде богов вопросите, чтоб сведать, какая их воля;

Если Зевесом одобрено будет намеренье наше,

Сам соглашусь я его поразить и других на убийство

405 Вызову; если ж Зевес запретит, мой совет: воздержитесь».

Так он сказал, подтвердили его предложенье другие.

Вставши, все вместе они возвратилися в дом Одиссея;

В дом же вступив, там на стульях они поместилися гладких.

Но Пенелопа разумная, дело иное придумав,

410 Вышла к своим женихам многобуйным из женских покоев;

Слух к ней достигнул о замысле тайном на жизнь Телемаха:

Все благородный глашатай Медонт ей открыл; и, поспешно,

Взявши с собой двух служанок, она, божество меж женами,

В ту палату вступив, где ее женихи пировали,

415 Подле столба, потолок там высокий державшего, стала,

Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим.

Речь к Антиною свою обратив, Пенелопа сказала:

«Злой кознодей, Аптиной необузданный, словом и делом

Ты из товарищей самый разумнейший – так здесь в Итаке

420 Все утверждают. Но где же и в чем твой прославленный разум?

Бешеный! Что побуждает тебя Телемаху готовить

Смерть и погибель? Зачем ты сирот притесняешь, любезных

Зевсу? Неправ человек, замышляющий ближнему злое.

Иль ты забыл, как отец твой сюда прибежал, устрашенный

425 Гневом народа, которым гоним был за то, что, приставши

К шайке тафийских разбойников, с ними ограбил феспротов,

Наших союзников верных? Его здесь народ порывался

Смерти предать и готов у него был исторгнуть из груди

Сердце и все, что имел он в Итаке, предать истребленью;

430 Но Одиссей, за него заступившись, народ успокоил;

Ты ж Одиссеево грабишь богатство, жену Одиссея

Мучишь своим сватовством, Одиссееву сыну готовишь

Смерть. Удержись! Говорю и тебе и другим в осторожность».

Тут Евримах, сын Полибиев, так отвечал Пенелопе:

435 «О многоумная старца Икария дочь, Пенелопа,

Будь беззаботна; зачем ты такой предаешься тревоге?

Не было, нет и не будет из нас никого, кто б помыслил

Руку поднять на убийство любимца богов Телемаха.

Нет! И покуда я жив и покуда очами я землю

440 Вижу, тому не бывать, иль – скажу перед всеми, и верно

Сбудется слово мое, – обольется убийца своею

Кровью, моим пораженный копьем; Одиссей, не забыл я,

Брал здесь нередко меня на колени и мяса куски мне

Клал на ладонь и вина благовонного выпить давал мне.

445 Вот почему и всех боле людей я люблю Телемаха.

Нет! Никогда он убийства не должен страшиться, по крайней

Мере от нас, женихов. Но судьбы избежать невозможно».

Так говорил он, ее утешая, а мыслил иное.

Но Пенелопа, к себе возвратяся, там в светлых покоях

450 Плакала горько о милом своем Одиссее, покуда

Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина.

Смерклось, когда к Одиссею и к сыну его возвратился