Илиада. Одиссея

Сердцем избранному, верность она сохранила; и будет

Слава за то ей в потомстве; и в песнях Камен сохранится

Память о верной, прекрасной, разумной жене Пенелопе.323

Участь иная коварной Тиндаровой дочери,324 гнусно

200 В руку убийцы супруга предавшей: об ней сохранится

Страшное в песнях потомков; она навсегда посрамила

Пол свой и даже всех жен, поведеньем своим беспорочных».

Так говорили о многом они, собеседуя грустно

В темных жилищах Аида, в глубоких пределах подземных.

205 Тою порой Одиссей и сопутники, вышед из града,

Поля достигли, которое сам обрабатывал добрый

Старец Лаэрт с попеченьем великим, давно им владея.

Сад там и дом он имел; отовсюду широким навесом

Дом окружен был; и днем под навесом рабы собирались

210 Вместе работать и вместе обедать; а ночью там вместе

Спали; была между ними старушка породы сикельской;

Старцу служила она и пеклася о нем неусыпно.

Так Одиссей, обратясь к Телемаху и к прочим, сказал им:

«Все вы теперь совокупно войдите во внутренность дома.

215 Лучшую выбрав свинью, на обед наш ее там зарежьте;

Я же к родителю прямо пойду: испытать я намерен,

Буду ль им узнан, меня угадают ли старцевы очи,

Или от долгой разлуки я стал и отцу незнакомцем».

Так говоря, он оружие отдал рабам; и поспешно

220 В дом с Телемахом вступили они; Одиссей же направил

Путь к плодоносному саду, там встретить надеясь Лаэрта.

В сад он вступив, не нашел Долиона, и не было также

Там ни рабов, ни детей Долионовых; посланы были

Все они в поле терновник сбирать для заграды садовой;

225 С ними пошел и старик Долион указать им дорогу.

Старца Лаэрта в саду одного Одиссей многоумный

Встретил; он там подчищал деревцо; был одет неопрятно;

Платье в заплатах; худыми ремнями из кожи бычачьей,

Наживо сшитыми, были опутаны ноги, чтоб иглы

230 Их не царапали; руки от острых колючек терновых

Он защитил рукавицами; шлык из потершейся козьей

Шкуры покровом служил голове, наклоненной от горя.

Так Одиссею явился отец, сокрушенный и дряхлый.

Он притаился под грушей, дал волю слезам и, в молчанье

235 Стоя там, плакал. Не знал он, колеблясь рассудком, что сделать:

Вдруг ли открывшись, ко груди прижать старика и, целуя

Руки его, объявить о своем возвращенье в Итаку?

Или вопросами выведать все от него понемногу?

Дело обдумав, уверился он напоследок, что лучше

240 Опыту старца притворно-обидною речью подвергнуть.

Так рассудив, подошел Одиссей богоравный к Лаэрту.

Голову он наклонял, деревцо подчищая мотыгой.

Близко к нему подступивши, сказал Одиссеи лучезарный:

«Старец, ты, вижу, искусен и опытен в деле садовом;

245 Сад твой в великом порядке; о каждом равно ты печешься

Дереве; смоквы, оливы, и груши, и сочные грозды

Лоз виноградных, и гряды цветочные – все здесь в приборе.

Но, не сердись на меня, не могу не сказать откровенно,

Старец, что сам о себе ты заботишься плохо; угрюма

250 Старость твоя, ты нечист, ты одет неопрятно; уж, верно,

Твой господин до тебя так недобр не за леность к работе.

Сам же ты образом вовсе не сходен с рабом подчиненным;

Царское что-то и в виде и стане твоем нахожу я;

Боле подобен ты старцу, который, омывшись, насытясь,

255 Спит на роскошной постели, как всякому старцу прилично.

Но отвечай мне теперь, ничего от меня не скрывая:

Кто господин твой? За чьим плодоносным ты садом здесь смотришь?

Также скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать:

Вправду ль на остров Итаку я прибыл, как это сказал мне

260 Кто-то из здешних, меня на дороге сюда повстречавший?

Был он, однако, весьма неприветлив; со мной разговора

Весть не хотел и мне не дал ответа, когда я о госте,

Некогда принятом мною, его расспросить попытался:

Жив ли и здесь ли еще иль уж в область Аида сошел он?

265 Ведать ты должен, и выслушай то, что скажу я: давно уж

Мне угощать у себя посетившего дом мой случилось

Странника; много до тех пор гостей из далеких, из ближних

Стран приходило ко мне; но такой между ними разумный

Мне не встречался; он назвал себя уроженцем Итаки,

270 Аркесиада Лаэрта, молвою хвалимого, сыном.

Принял я в доме своем Одиссея; и мной угощен был

Он с дружелюбною роскошью – много запасов имел я

В доме; и много подарков мой гость получил на прощанье:

Золота дал я отличной доброты семь полных талантов;

275 Дал сребролитную чашу, венчанную чудно цветами,

С нею двенадцать покровов, двенадцать широких вседневных

Мантий и к верхним двенадцати ризам двенадцать хитонов;

Кроме того, подарил четырех рукодельных невольниц:

Были они молодые, красивые; сам он их выбрал».

280 Крупную старец слезу уронив, отвечал Одиссею:

«Странник, ты подлинно прибыл в тот край, о котором желаешь

Сведать; но им уж давно завладели недобрые люди.

Ты понапрасну с таким гостелюбьем истратил подарки;

Если б в Итаке живым своего ты давнишнего гостя

285 Встретил, тебя отдарил бы он так же богато, принявши

В дом свой: таков уж обычай, чтоб гости друг друга дарили.

Но отвечай мне теперь, ничего от меня не скрывая:

Сколько с тех пор миновалося лет, как в своем угощал ты

Доме несчастного странника? Странник же этот был сын мой,

290 Сын Одиссей – злополучный! Быть может, далеко от милой