Илиада. Одиссея

Десять талантов золота, двадцать лаханей блестящих;

Семь треножников новых, не бывших в огне, и двенадцать

Коней могучих, победных, стяжавших награды ристаний.

125 Истинно жил бы не беден и в злате высоко ценимом

Тот не нуждался бы муж, у которого было бы столько,

Сколько наград для меня быстроногие вынесли кони!

Семь непорочных жен, рукодельниц искусных, дарую,

Лесбосских, коих тогда, как разрушил он Лесбос цветущий,

130 Сам я избрал, красотой побеждающих жен земнородных.

Сих ему дам; и при них возвращу я и ту, что похитил,

Брисову дочь; и притом величайшею клятвой клянуся:

Нет, не всходил я на одр, никогда не сближался я с нею,

Так, как мужам и женам свойственно меж человеков.

135 Всё то получит он ныне; еще же, когда аргивянам

Трою Приама великую боги дадут ниспровергнуть,

Пусть он и медью и златом корабль обильно наполнит,

Сам наблюдая, как будем делить боевую добычу.

Пусть из троянских жен изберет по желанию двадцать,

140 После Аргивской Елены красой превосходнейших в Трое.

Если же в Аргос придем мы, в ахейский край благодатный,

Зятем его назову я и честью сравняю с Орестом,

С сыном одним у меня, возрастающим в полном довольстве.

Три у меня расцветают в дому благосозданном дщери:

145 Хрисофемиса, Лаодика, юная Ифианасса.

Пусть он, какую желает, любезную сердцу, без вена

В отеческий дом отведет; а приданое сам я за нею

Славное дам, какого никто не давал за невестой.

Семь подарю я градов, процветающих, многонародных:

150 Град Кардамилу, Энопу и тучную травами Геру,

Феры, любимые небом, Анфею с глубокой долиной,

Гроздьем венчанный Педас и Эпею, град велелепный.

Все же они у приморья, с Пилосом смежны песчаным:

Их населяют богатые мужи овцами, волами,

155 Кои дарами его, как бога, чествовать будут

И под скиптром ему заплатят богатые дани.

Так я немедля исполню, как скоро вражду он оставит.

Пусть примирится; Аид несмирим, Аид непреклонен;

Но зато из богов, ненавистнее всех он и людям.

160 Пусть мне уступит, как следует: я и владычеством высшим,

Я и годов старшинством перед ним справедливо горжуся".

Рек, – и Атриду ответствовал Нестор, конник геренский:

"Сын знаменитый Атрея, владыка мужей Агамемнон!

Нет, дары не презренные хочешь ты дать Ахиллесу.

165 Благо, друзья! поспешим же нарочных послать, да скорее

Шествуют мужи избранные к сени царя Ахиллеса.

Или позвольте, я сам изберу их; они согласятся:

Феникс, любимец богов, предводитель посольства да будет;

После Аякс Теламонид и царь Одиссей благородный;

170 Но Эврибат и Годий да идут, как вестники, с ними.

На руки дайте воды, сотворите святое молчанье,

И помолимся Зевсу, да ныне помилует нас он!"

Так говорил, – и для всех произнес он приятное слово.

Вестники скоро царям возлияли на руки воду;

175 Юноши, чермным вином наполнив доверху чаши,

Кубками всем подносили, от правой страны начиная.

В жертву богам возлияв и испив до желания сердца,

Вместе послы поспешили из сени Атрида владыки.

Много им Нестор идущим наказывал, даже очами

180 Каждому старец мигал, но особенно сыну Лаэрта:

Всё б испытали, дабы преклонить Ахиллеса героя.

Мужи пошли по брегу немолчношумящего моря,

Много моляся, да землю объемлющий земледержатель

Им преклонить поможет высокую душу Пелида.

185 К сеням пришед и к судам мирмидонским, находят героя:

Видят, что сердце свое услаждает он лирою звонкой,

Пышной, изящно украшенной, с сребряной накольней сверху,

Выбранной им из корыстей, как град Этионов разрушил:

Лирой он дух услаждал, воспевая славу героев.

190 Менетиад перед ним лишь единый сидел и безмолвный

Ждал Эакида,92 пока песнопения он не окончит.

Тою порою приближась, послы, Одиссей впереди их,

Стали против Ахиллеса: герой изумленный воспрянул

С лирой в руках и от места сидения к ним устремился.

195 Так и Менетиев сын, лишь увидел пришедших, поднялся.

В встречу им руки простер и вещал Ахиллес быстроногий:

"Здравствуйте! истинно други приходите! Верно, что нужда!

Но и гневному вы из ахеян любезнее всех мне".

Так произнес – и повел их дальше Пелид благородный;

200 Там посадил их на креслах, на пышных коврах пурпуровых,

И, обратясь, говорил к находящемусь близко Патроклу:

"Чашу поболее, друг Менетид, подай на трапезу;

Цельного нам раствори и поставь перед каждого кубок:

Мужи, любезные сердцу, собрались под сенью моею!"

205 Так говорил, – и Патрокл покорился любезному другу.

Сам же огромный он лот положил у огнищного света

И хребты разложил в нем овцы и козы утучнелой,

Бросил и окорок жирного борова, туком блестящий,

Их Автомедон держал, рассекал Ахиллес благородный,

210 После искусно дробил на куски и вонзал их на вертел.

Жаркий огонь между тем разводил Менетид боговидный.

Чуть же огонь ослабел и багряное пламя поблекло,

Угли разгребши, Пелид вертела над огнем простирает

И священною солью кропит, на подпор подымая.

215 Так их обжарив кругом, на обеденный стол сотрясает.

Тою порою Патрокл по столу, в красивых корзинах,

Хлебы расставил; но яства гостям Ахиллес благородный

Сам разделил и против Одиссея, подобного богу,

Сел на другой стороне, а жертвовать жителям неба

220 Другу Патроклу велел; и в огонь он бросил начатки.