Илион

Он взял на руки Ханну и подставил плечо Даэману. Ада помогла Харману подняться на колени, потом встать на ноги, положила его правую руку себе на плечи и чуть ли не понесла несчастного на себе вниз по темнеющему лугу навстречу огням Ардис-холла, вокруг которого верные ученики успели зажечь множество свечей.

– Не нравится мне твоя рука, – сказал Одиссей обитателю Парижского Кратера, когда вся четверка спустилась с холма и последователи отнесли Ханну в дом. – Надо будет распороть термокожу и как следует осмотреть.

Хозяйка особняка осторожно коснулась его раны; молодой мужчина застонал и едва не лишился сознания. Лишь сильное плечо греческого героя да ладонь Ады, вовремя поддержавшая необычайно узкую талию, не позволили ему упасть. Даэман закатил глаза, однако взор его снова просветлел. Раненый слабо улыбнулся кузине и продолжал идти.

– Ребята, с вами что-то серьезное, – заметила хозяйка, чувствуя, как на глазах во второй раз за вечер закипают слезы. – Может, сразу факсуете в лазарет?

Она так и не взяла в толк, почему это оба мужчины рассмеялись – сперва неуверенно и сипло, будто бы сквозь кашель, затем все громче и, наконец, уже по-настоящему, от души, пока не сделались похожи на пьянчужек, упивающихся собственным, непостижимым для других весельем.

63 Олимп

Олимп, величайший вулкан Марса, вздымается более чем на семнадцать миль над окружающими равнинами и новым океаном у подножия. Основание горы вытянуто более чем на четыреста миль. Зеленый пик возносится на высоту восьмидесяти семи тысяч футов – это почти три земных Эвереста. Белоснежные, покрытые льдом склоны кажутся залитыми кровью в лучах заходящего солнца.

Здесь, у северо-восточной подошвы, зубчатые скалы отвесно поднимаются на семнадцать тысяч футов. В этот марсианский вечер длинная тень Олимпа протянулась на восток чуть ли не к трем вулканам Фарсиды, что вырисовываются на туманном горизонте.

Высокоскоростной хрустальный эскалатор, который вился по склону, перерезан пополам – так ровно, будто бы над ним поработала гильотина. Мощное силовое поле из семи слоев, созданное лично Зевсом – Эгида, – закрывает Олимпийский массив целиком, мерцая в лучах заката.

Сразу над скалами, там, где основание вулкана подходит к северному океану, созданному каких-то полтора столетия назад, тысяча с чем-то богов готовятся к войне. Сотня золотых колесниц, управляемых незримыми силовыми полями, а также видимыми парами горячих жеребцов, прикрывают с воздуха бескрайние толпы бессмертных и груды золотого оружия, собранные на высокогорьях и галечных пляжах далеко внизу.

Зевс и Гера возглавляют армию Олимпа. Божественная чета – каждый супруг под двадцать футов ростом – облачена в сверкающие доспехи, блистает начищенными щитами и оружием. Разумеется, снаряжение изготовлено самим Гефестом и прочими покровителями ремесел. Все, включая высокие шлемы царственной пары, оковано золотом, опутано микросхемами, упрочено усовершенствованными сплавами. Афина с Аполлоном временно отсутствуют в этих божественных фалангах, но все прочие здесь…

Афродита, прекрасная даже в боевых латах. На шлеме сияют драгоценные камни, колчан набит изящными хрустальными стрелами, полые наконечники которых содержат ядовитый газ.

Арес в шлеме с ярко-алым гребнем ухмыляется, предвкушая скорое кровопролитие. В руках у него серебряный лук Аполлона и стрелы, самонаводящиеся на тепло человечьего тела. Эти всегда поражают без промаха.

Посейдон, Сотрясатель Земли, огромный, мрачный и могучий, он впервые облачился для войны за тысячи лет. Чтобы поднять огромный топор, что грозно покачивается в его левой длани, понадобилось бы десять человек, включая Ахиллеса.

Аид. Его лицо, латы и расположение духа еще темнее, чем у Посейдона. Из глубоких глазниц боевого шлема опасно поблескивают красные очи. По правую руку от господина стоит Персефона в лазурных доспехах; в тонких бледных пальцах заточенный титановый трезубец.

Гермес – стройный и ужасный, упакован в багряную броню и напоминает исполинского жука. В любую минуту намерен квант-телепортироваться на поле битвы, поубивать врагов и улетучиться прежде, чем человеческий глаз успеет заметить его появление.

Фетида. Божественные очи, запрятанные под шлем, алы от слез. По первому требованию Громовержца мать готова прикончить собственного сына Ахилла.

Тритон выглядит безумно отважным в своих черных с зеленым отливом латах. Позабытый всеми сатир из древних миров, любитель увлекать невинных детей в бездонную пучину и там разрывать их истерзанные маленькие тела на кусочки.

Златодоспешная Артемида в мечтах уже проливает галлоны людской крови: богине охоты не терпится отомстить за раны любимого брата, Аполлона.

Гефест облечен чистым пламенем с ног до головы. Предать огню смертных – вот его страстное желание.

Гигантские, закованные в латы, молчаливые боги, все до единого (кроме двух исцеляющихся), выстроились длинными рядами в сумрачной тени скал. Высоко над головами описывают круги летучие колесницы. И мерцает Эгида – как защитное, так и наступательное оружие невероятной силы.