Илион. Город и страна троянцев. Том 1

Отец мой не знал греческого, однако знал латинский и пользовался каждой свободной минутой, чтобы преподавать его мне. Когда мне было от силы девять лет, умерла моя дорогая матушка; это была невозвратимая потеря, возможно величайшая из тех, что могли выпасть на долю мою и моих шести братьев и сестер [14]. Однако кончина моей матери совпала с другим несчастьем, в результате которого все наши знакомые внезапно отвернулись от нас и отказались общаться с нами далее. Другие были мне безразличны, но больше не видеть семейство Майнке, вовсе расстаться с Минной – никогда снова не видеть ее – это было в тысячу раз болезненнее для меня, нежели кончина моей матери, о которой я вскоре позабыл под грузом подавляющего горя от потери Минны. Позднее в жизни я перенес множество различных несчастий в разных частях света, но ни одно из них никогда не причинило мне и тысячной доли той скорби, которую я почувствовал в возрасте девяти лет из-за расставания с моей маленькой невестой. Обливаясь слезами, один, я часами стоял перед портретом Ольгарты фон Шредер, вспоминая в своем несчастье счастливые дни, которые я провел в обществе Минны. Будущее казалось мне темным, и все таинственные чудеса Анкерсхагена и даже сама Троя на время потеряли для меня интерес. Увидев мое отчаяние, отец послал меня на два года к своему брату, преподобному Фридриху Шлиману [15], который был пастором в деревне Калькхорст в Мекленбурге, где в течение одного года я имел счастье иметь своим учителем кандидата Карла Андреса [16]из Ной-Штрелица; и под руководством этого великолепного филолога я продвинулся столь далеко, что на Рождество 1832 года я смог подарить своему отцу дурно написанное латинское сочинение о главных событиях Троянской войны и о приключениях Улисса и Агамемнона. В возрасте одиннадцати лет я поступил в гимназию в Ной-Штрелице, где меня поместили в третий класс. Однако именно в это время великая катастрофа постигла нашу семью, и, опасаясь, что у моего отца в течение нескольких лет не будет средств, чтобы содержать меня, я ушел из гимназии, пробыв там только три месяца, и пошел в «реальную школу» (Realschule) в том же городе, где меня поместили во второй класс. Весной 1835 года я перешел в первый класс, который я покинул в апреле 1836 года в возрасте четырнадцати лет, чтобы стать подмастерьем в небольшом магазине бакалейщика Эрнеста Людвига Хольца [17]в небольшом городке Фюрстенберге в Мекленбург-Штрелице.

За несколько дней до моего отъезда из Ной-Штрелица, в Страстную пятницу 1836 года, я случайно встретился с Минной Майнке, которую не видел более пяти лет, в доме г-на К.Э. Лауэ [18]. Я никогда не забуду этой встречи, моей последней встречи с нею. Она очень выросла, и теперь ей было четырнадцать. Она была одета в простое черное платье, и простота ее наряда, казалось, подчеркивала ее чарующую красоту. Когда мы посмотрели друг на друга, то оба разрыдались и упали друг другу в объятия, не в силах ничего сказать. Мы много раз пытались говорить, однако наши чувства были слишком сильны; ни один из нас не мог выговорить ни слова. Однако вскоре в комнату вошли родители Минны, и нам пришлось расстаться. Прошло много времени, прежде чем я опомнился. Теперь я был уверен, что Минна все еще любит меня. С той самой минуты я почувствовал внутри себя бесконечную энергию и был уверен, что неустанным усердием я смогу подняться в этом мире и показать, что я достоин ее. Я только молил Бога, чтобы она не вышла замуж до того, как я добьюсь независимого положения.