Ильхам Алиев

— Ну… В общем, я говорил ему, что обстановка такова… нужно принимать самые решительные меры. «А мы, — говорит он, — меры принимаем». Вот и все. То есть в моем участии нет никакой нужды. И мои советы тоже не требуются. Тогда я пошел к Разумовскому, он, кстати говоря, принял меня не сразу, хотя я был членом Политбюро, а он только секретарем ЦК. Я тоже говорил, говорил, он сидел, вроде бы слушал, но я так и не понял, дошли до него мои советы или все без толку (из диалогов с телеведущим Андреем Карауловым).

«Сов. секретно ЦК КПСС

О мерах в связи с обострением обстановки в Нагорном Карабахе и вокруг него.

Развитие событий в Нагорном Карабахе и вокруг него может привести к массовым вооруженным столкновениям между азербайджанским и армянским населением в НКАО, Нахичеванской АССР и на всей территории Азербайджана. Принятых мер по обеспечению общественного порядка и безопасности населения силами внутренних войск и подразделений милиции может оказаться недостаточно.

В связи с этим уже сейчас следовало бы предусмотреть возможность использования подразделений Советской Армии для защиты населения. На случай такого катастрофического развития событий следовало бы подготовить предложения также и о введении чрезвычайного положения в отдельных местностях Азербайджана и Армении.

В связи с этим можно было бы поручить Министерству обороны СССР (т. Язову Д. Т.), МВД СССР (т. Бакатину В. В.), а также Председателю Верховного Совета СССР (т. Лукьянову А. И.) заблаговременно подготовить соответствующие предложения для их внесения в установленном законом порядке на рассмотрение сессии Верховного Совета СССР.

29 августа 1989 г.

Н. Слюньков

В. Чебриков».

В другой записке, адресованной Горбачеву, секретарь ЦК КПСС и председатель КГБ предлагали «изъять из районных и городских отделов и отделений милиции Азербайджана и Армении автоматическое и снайперское оружие… принять на обслуживание частями Закавказского военного округа противоградовую зенитную артиллерию и ракетные установки, расположенные на территории Азербайджана и Армении». И еще много других, в общем-то, разумных мер, вроде «выявления и обезвреживания националистических и экстремистских вооруженных формирований, образованных для проведения насильственных действий» (РГАНИ. Ф. 89. Оп. 10. Д. 42. Л. 1–4).

К этому времени из двух республик бежали свыше 300 тысяч человек. Кремль событиями в Союзе больше не управлял. Генсек рассчитывал только на армию.

21 января 1990 года, Москва

С утра в Леонтьевском переулке, у здания Постоянного представительства Азербайджанской ССР в Москве стали собираться встревоженные люди. Их привела сюда весть из Баку: в город введены войска, есть жертвы среди мирного населения. Что случилось? Официальной информации уже мало кто верил. Все ждали какого-то разумного объяснения. Именно тогда о своей позиции во весь голос заявил Гейдар Алиев.

Но прежде, чем привести заявление, с которым тогда выступил Алиев, напомним примечательную деталь, ярко характеризующую и самого Гейдара Алиевича, и отношения его с детьми — Ильхамом и Севиль. Отправляясь в постпредство, «он попросил согласия у своих детей, потому что не мог и не имел права рисковать их судьбой». Так пишет биограф Алиева, писатель-публицист Эльмира Ахундова. И приводит свидетельство из воспоминаний, которыми поделилась с ней Севиль Алиева:

«Узнав о том, что произошло в Азербайджане, он приехал домой из Барвихи. Собрал нас, говорит, что ему надо посоветоваться. "Либо, — говорит, — я сейчас иду и выступаю в постпредстве и уже неизвестно, что со мной будет. Либо я продолжаю так жить". Мы ему сказали: "Иди! Другого пути у нас нет". Он не за себя опасался, а за нас. Поэтому хотел узнать наше мнение. А мы не привыкли отсиживаться в кустах. И пошли вместе с ним».