Иллирия (СИ)

Арна, вне всякого сомнения, говорила искренне. Но сердце мое отказывалось верить ее словам. Ко мне господин Ремо неизменно проявлял внимание, неужто слова служанки смогут посеять в моей душе сомнение в честности намерений столь уважаемого человека?..

Увы, я была достаточно приземленной натурой для того, чтобы прислушаться к советам Арны вопреки собственным чаяниям. Мне ли было не знать, что за стенами богатых домов женщины часто оказываются жертвами своих мужей, и общество закрывает на это глаза, ведь после свадьбы жена становится собственностью своего супруга, как до свадьбы она была собственностью отца, брата или дядюшки... В рассказе Арны не было ничего невероятного, и если я не могла в него до конца поверить, то лишь из-за того, что в моих глазах до сего момента господин Ремо был воплощением участия и доброты.

Арна, видя, как расстроили меня ее речи, принялась просить прощения со слезами на глазах, и я, произнеся несколько слов, которые должны были убедить бедную девочку в том, что я не гневаюсь на нее, отпустила служанку, сказав, что искупаюсь и переоденусь в ночную сорочку без ее помощи.

Оставшись наедине сама с собой, я дала волю чувствам, и даже пробормотала себе под нос несколько проклятий. Не успела я толком предаться мечтам, которых давно уже не было в моей жизни, как реальность меня тут же одернула самым грубым образом. Вновь и вновь я вспоминала господина Ремо и нашу совместную прогулку, но теперь каждая мысль о нем была отравлена подозрениями и страхом. И раньше тайная неуверенная мысль о нашем возможном браке вызывала у меня естественную тягостную неловкость - Ремо был чужим, незнакомым мужчиной, с которым я всего лишь перемолвилась несколькими словами. Теперь же выходило, что замужество ввергнет меня в зависимость от жестокого человека, умело скрывающего свои дурные склонности. И снова разум протестовал: я не могла поверить в то, что господин Альмасио мог убить своих жен. В конце концов, об этом мне рассказала совсем юная служанка, жадная до всяких бредней...

Уж близилась полночь, а я все еще не могла заснуть. Опять я вспомнила Лесса - единственного, кому я доверяла безмерно - и заплакала о тех временах, когда меня не терзали по вечерам одиночество и страх. Узнав однажды, что значит быть любящей и любимой, я особенно остро сознавала, каким жалким было мое существование в доме Эттани. Еще год назад такими же осенними вечерами меня согревали руки мужа, теперь же я измеряла шагами расстояние от стены до стены, точно зверь в клетке, и с тоской косилась на холодную постель.

Попытавшись вообразить, что в кровати меня ожидает Ремо Альмасио, я вздрогнула от смешанных чувств. Это мало походило на спокойствие и уют, окружавшие нашу супружескую жизнь с Лессом. Но ведь нельзя войти в одну реку дважды?.. Сладость и мягкость первой любви не повторятся, им надлежит стать добрыми воспоминаниями, сохраненными в потаенном уголке сердца... Что же виделось мне в возможных отношениях с господином Ремо?.. Обманчиво взвешенные чувства зрелого, сильного мужчины, на деле позволяющие попирать правила приличия и в лицо говорить отцу: "Я желаю оказаться наедине с вашей дочерью"?..

Тут мне показалось, что в комнате стало нестерпимо душно. Я, стараясь не шуметь, распахнула окно, и прохладный ночной воздух хлынул в мою комнатку, охладив мое разгоряченное лицо. Свеча уже догорала, мои глаза быстро привыкли к темноте, царившей на улице. Листья старого ореха негромко шелестели, яркие звезды сияли в небесах, и мир был объят покоем, которого мне так недоставало. Я замерла у окна, взявшись руками за холодные прутья решетки, и закрыла глаза.

- Доброй ночи, госпожа Эттани! - вдруг раздался негромкий голос. - Вижу, вам не спится этой ночью? Какое совпадение!..

Я едва не взвизгнула от испуга: ко мне обращался человек, прячущийся среди ветвей дерева! И я почти сразу же узнала его по голосу, благо в Иллирии мне довелось разговаривать с немногими. Конечно же, это был Вико Брана, бог весть зачем карауливший меня у окна в темноте.

Глава 7

Да, бурное течение жизни в столице отличалось от неспешного бытия провинции. Никогда еще мне не доводилось разговаривать среди ночи с мужчиной, тайно пробравшимся к моему окну. Возможно, кому-то в этом увиделась бы романтика, но я чувствовала в происходящем несуразнейшую пошлость, не говоря уж об опасности. Я невольно представила себе, что бы сказал господин Эттани, узнав о подобном визите, и пришла в ужас. Растерянность моя привела к совершению первой ошибки: вместо того, чтобы захлопнуть окно и переполошить весь дом истошным криком, я в немалом удивлении произнесла:

- Господин Брана, вы с ума сошли! Что вы тут делаете?

- Я пришел с вами поговорить! - отозвался с готовностью Вико.

- Нам не о чем с вами разговаривать, - отрезала я, уже сожалея, что поддержала этот нелепый разговор. - Убирайтесь, пока вас не заметили!

- Но я хотел принести вам свои извинения...

- Я в них не нуждаюсь, - и опять я прикусила свой предательский язык.