Иллирия

За эту ночь я натерпелась столько страху, что к стражникам у ворот обратилась почти спокойно, говоря себе, что в любом случае я человек почти что конченый, и всерьез мне стоит опасаться разве преисподней, где меня уже поджидает компания отборных лжецов и предателей, да немногочисленные распутницы, осмеливавшиеся при жизни надевать мужские штаны. При виде перстня, который я получила от Вико, меня сразу же пропустили, однако сопроводили несколькими комментариями, от которых у меня покраснела даже макушка. Судя по услышанным словам, из меня получился весьма миловидный юноша, из числа тех, которых желают видеть на своих попойках многие знатные господа с особыми склонностями. Ничего другого, впрочем, от Мальтерана я и не ждала. Хоть и считалось, будто благородным женщинам не положено знать о подробностях разгульной жизни иных господ с дурной славой, кое-какие рассказы доходили даже до самых тихих домов провинциальной Венты. Тетушка Ило, к тому же, была охоча до скабрезностей и вечерами, пропустив пару стаканов вина, принималась вспоминать дикие обычаи Ангари, сравнивая их с иллирийскими и неизменно приходя к выводу, что кровь у ангарийцев все же будет погуще. Впрочем, даже это не помогло мне, когда я, миновав пару лестниц и галерею, очутилась в одном из залов дворца, где бушевал самый разгар застолья, перемежавшегося с драками и вовсе уж непотребными сценами. Мне немедленно захотелось закрыть глаза и более их не открывать.

Напомнив себе о том, что необходимо любой ценой найти Вико, я, торопливо забившись в уголок между какой-то статуей и стеной, принялась рассматривать пьянствующих. Ну и рожи же предстали моим глазам!.. Увидев средь бела дня хоть одного подобного разбойника, я немедля бы перешла на другую строну улицы. Но, если вдуматься, здесь их присутствовало так много, что впечатление несколько смазывалось. Спустя несколько минут я заметила, что средь жутких харь попадаются и лица, явно принадлежащие людям благородным, но попавшим под влияние своих дурных наклонностей. С грустью я отмечала, какой явный отпечаток оставляет подобная жизнь даже на вполне приятных чертах.

Что запахи, что разговоры, доносящиеся до меня, верно, могли бы при других обстоятельствах довести меня до слез, но я стойко продолжала прислушиваться в надежде, что узнаю среди разномастного рёва и раскатов пьяного хохота знакомый голос.

Самым огорчительным для меня оказался вполне предсказуемый факт: в зале присутствовало множество шлюх, которые вели себя столь развязно, что я то и дело багровела, кашляла и сопела, торопливо отводя взгляд то от одной, то от другой откровенной сцены. Оставалось утешать себя только тем, что ни одна из женщин не выказывала признаков огорчения от происходящего; не знаю, как бы я повела себя, если бы стала свидетельницей одной из тех ужасных историй про похищенных иллириек, которых насильно приводили на подобные пиршества, где всячески измывались над бедняжками. Я не была столь наивна, чтобы надеяться, будто это все выдумка, но все же мне стало немного легче, когда я убедилась, что в эту ночь здесь нет никого, кто присутствовал бы по принуждению.

Вскоре я почти впала в отчаяние - время шло, а Вико я так и не увидела. Зато на меня уже несколько раз обратили внимание, и мне что-то подсказывало - недолго мне осталось тихонько жаться в темном углу. Не зная, что предпринять, я обратилась к проходящему мимо человеку, похожему более на слугу, чем на полноправного участника веселья. Запинаясь и сбиваясь, я спросила, могу ли я передать послание лично в руки господину Брана, показав на всякий случай кольцо.

Слуга, с хихиканьем, заставившим меня снова покраснеть до корней волос, посоветовал мне поискать Вико в одной из комнат, указав на арку, за которой виднелась галерея. Я, взмолившись всем богам, начала торопливо пересекать зал, натянув берет до самых глаз. Если это и помогло, то весьма слабо: пару раз мне преграждали путь мужчины весьма пугающего вида, один из которых приобнял меня и начал что-то шептать на ухо, указывая куда-то рукой. От ужаса я ничего не расслышала, за что потом дополнительно возблагодарила всех известных мне богов, и пискнула:

-У меня срочное дело к господину Брана!

Как ни странно, это возымело действие, и меня пропустили. Я, переводя дыхание и пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце, торопливо прошла арку и очутилась в плохо освещенной, бесконечной галерее. По левую руку от меня виднелись черные проемы окон, по правую - череда дверей. Первая из них оказалась заперта, за второй царила тишина и тьма, а вот приоткрыв третью, я увидела свет и услышала звуки, указывающие на то, что находящиеся в комнате не будут рады моему появлению. Хриплый смех, прерывистое дыхание, женские всхлипывания и поскрипывание мебели были очень красноречивы.