Древнейшая и простейшая форма Аполлона – это, конечно, бог пастухов в наиболее отдаленных местах Греции – у лаконских поселян, у крестьян Аркадии – Аполлон остается богом лугов и пастбищ, баранов и овец. Рассказы о пастушеской жизни юного Аполлона, о его службе у Адмета, о его ссоре с Гермесом из-за овечьих стад, о его нежных отношениях с нимфами и пастушками представляют собою безыскусственные крестьянские легенды; к этому же первобытному образу могут относиться фигуры стрелка из лука и игрока на лире. Этот пастушеский Аполлон рано был приведен в связь со множеством местных богов. Лаконский бог овец Корней (рогатый, баран) сделался одной из форм Аполлона; праздник жатвы в его честь, согласно древним крестьянским обычаям праздновался состязаниями за демона жатвы, или жатвенного козла; на монетах мы видим Аполлона Карнейского с козьей головой в руке; на Делосе он имеет алтарь, сделанный из козлиных рогов. Бог пастбищ Аристей (лучший), культ которого имел свое главное местопребывание на Кеосе, но распространялся по многим областям и островам до Сардинии, считался также за форму Аполлона. Триста быков паслись для него на Кеосе; он охраняет овечьи стада; его окружают даже рыбы; он распространил пчеловодство, маслоделие, виноделие. Мы должны упомянуть также о боге яблок, Аполлоне Малеате; Лэнг пытался доказать, что мышь, посвященная Аполлону Сминфейскому, была священным приношением ради защиты от мышей; но возможно и то, что подобные приношения делались ему прямо как богу полей.
Прекрасный юноша, которого Аполлон умертвил во время метания диска и из крови которого вырос темный гиацинт, несомненно, представляет собою божество, культ которого был побежден культом Аполлона, притом, вероятно, хтоническое божество, так как Гиацинт фигурирует также в цикле мифов о Деметре; цвет гиацинта хтонический, и все настроение и вид праздника гиацинтий носят тот же характер. Гиацинт прославляется здесь как один из тех печальных чувственных образов преходящего веселья, юношеской возбужденности и весны, которые рано сделались достоянием народной песни; но на том же празднике праздновалось и новое появление погибшего цветка, и драма возносила погибшего юношу до самого неба. Этот праздник был очень древний, даже додорийский: Амиклеи, где он праздновался и по имени которых Аполлон Г иацинт назывался Амиклейским, были древней столицей Лаконии, устраненной соперничеством Спарты. На Крите и во многих ионийских культах большую роль играл Аполлон Дельфиний, в качестве бога моря, в особенности бога благополучного морского плавания, предвещаемого игрой дельфинов. Вероятно, что и здесь мы имеем дело с каким-нибудь особым богом, вроде спартанского Дельфидия, и что этот бог был поглощен более значительным божеством.
Игра Аполлона также гармонирует с фигурой этого бога дельфинов; стоит сравнить предание об Арионе и аналогичное предание о Фаланте, который с лирой в руке едет по морю на дельфине. Особенное значение Аполлон Дельфиний получает благодаря тому, что он был принесен критскими купцами при поселении их в Элиде и сообщил тамошней их торговой колонии, первоначально названной по имени их родины Криссой, ее позднейшее имя Дельфы. Однако же знаменитый оракул был основан не дельфийским Аполлоном; там уже существовало святилище в качестве места хтонического культа Геи и ее змееобразного порождения Пифона, которого убил Аполлон. Мифологический мотив змееубийцы вмешался в предание о пифийском Аполлоне и содействовал созданию его образа; но первоначально речь шла о победе культа над культом и именно о победе доброго, а ни в коем случае не злого бога. Это видно из тех очищений и искуплений, которым должен был подвергнуться Аполлон после совершения своего дела, чрез это он стал прообразом кающихся, которые собирались около места древнего оракула и превратили его в знаменитое святилище искупления за убийство. Жреческое достоинство, которое между богами присваивалось Аполлону, есть результат его связи с Дельфами; он был божественным прорицателем и гадателем; эта его деятельность, при связи Дельф с культом Диониса, придала Аполлону до известной степени характер неистового, вводящего в заблуждение бога.