Иллюзии

«Так же как и ходить по ней, Ричард. Она не твердая, и не жидкая. Ты и я, сами решаем, какой она будет для нас. Если ты хочешь, чтобы вода была жидкой, думай, что она жидкая, поступай так, будто она жидкая, пей ее. Если хочешь, чтобы она стала воздухом, действуй так, будто она — воздух, дыши ею. Попробуй».

Может, это связано с присутствием столь продвинутого существа, подумал я. Может, таким вещам позволительно происходить в определенном радиусе, скажем, метров пятнадцать вокруг них…

Я встал на колени и засунул руку в пруд. Жидкость. Затем я лег на его поверхность, погрузил голову в синеву и, исполненный веры, сделал вдох. Казалось, что я дышу теплым жидким кислородом, дышалось легко и свободно. Я сел и вопросительно посмотрел на него, ожидая, что он без слов поймет то, что вертелось у меня в голове.

«Говори», — приказал он.

«Зачем мне говорить вслух?»

«Потому, что то, что ты хочешь сказать, точнее выразить словами. Говори».

«Если мы можем ходить по воде, дышать ею и пить ее, почему мы не можем то же самое делать и с землей?»

«Правильно. Молодец. Смотри…»

Он легко подошел к берегу, будто шагал по нарисованному озеру. Но в тот момент, когда его ноги ступили на прибрежный песок, он начал погружаться и, сделав несколько шагов, ушел по плечи в землю, покрытую травой. Казалось, что пруд неожиданно превратился в остров, а земля вокруг стала морем. Он немного поплавал в пастбище, плескаясь и поднимая темные жирные брызги, затем поплавал на самой его поверхности, а потом встал и пошел по нему. Неожиданно, я увидел чудо — человек шел по земле!

Я, стоя на пруду, зааплодировал ему. Он поклонился и зааплодировал мне.

Я подошел к краю пруда, подумал, что земля жидкая и тронул ее носком ботинка. По траве кругами пошли волны. Насколько здесь глубока земля? Чуть было не спросил я вслух. Земля будет настолько глубока, насколько я сам решу. Полметра, решил я, она будет глубиной полметра, и я перейду ее вброд.

Я уверенно ступил на берег и тут же провалился с головой. Под землей было черно и страшно, затаив дыхание, я рванулся на поверхность, стараясь ухватиться за твердую воду, уцепиться за край пруда.

Он сидел на траве и хохотал.

«Ты — блестящий ученик, знаешь?»

«Никакой я тебе не ученик! Вытащи меня отсюда».

«Сам вылазь».

Я перестал барахтаться. Я представлю землю твердой и смогу легко из нее вылезти. Я представил ее твердой и вылез… с ног до головы измазанный черной грязью.

«Ну, парень, и перемазался же ты!»

На его голубой рубашке и джинсах не было ни пылинки, ни пятнышка.

«А-а-а!» Я начал вытряхивать землю из волос и ушей. Наконец я бросил бумажник на траву, вошел в жидкую воду и начал чиститься традиционным влажным способом.

«Я знаю, есть и лучший способ чистки».

«Да, есть способ сделать это побыстрее».

«Уж пожалуйста не рассказывай мне о нем. Сиди там и хохочи, а я уж как-нибудь сам до него додумаюсь».

«О'кей».

В конце концов, громко хлюпая ботинками, я побрел к самолету, переоделся и развесил мокрую одежду сушиться на стяжках крыльев.

«Ричард, не забудь то, что ты сделал сегодня. Очень легко забыть те моменты, когда ты понимал мир, и потом решить, что это был просто сон или чудо. Ничто хорошее — не чудо, ничто прекрасное — не сон».

«Ты сам сказал, что мир — это сон, и он прекрасен, иногда. Закат. Облака. Небо».

«Нет. Их образ — это сон. Красота реальна. Ты чувствуешь разницу?»

Я кивнул, почти понимая его. Позже я украдкой глянул в «Справочник Мессии».

Мир — это твоя ученическая тетрадка, страницы, на которых ты решаешь задачки.

Он нереален, хоть ты и можешь выразить в нем реальность, если пожелаешь.

Ты также волен писать чепуху, или ложь, или вырывать страницы.

12

Истинный первородный грех заключается в ограничении Абсолюта. Не делай этого.

Был свежий теплый полдень, ливень ненадолго прекратился, и тротуары, по которым мы шагали из города к самолетам, были все еще мокрыми.

«Ты ведь можешь проходить сквозь стены, да, Дон?»

«Нет».

«Когда ты говоришь „нет“, а я знаю, что на самом деле можешь, это означает, что тебе не нравится, как я сформулировал вопрос».

«Мы крайне наблюдательны», — сказал он.

«Все дело в „проходить“ или в „стенах“?»

«Да, но не только. Твой вопрос предполагает, что я существую в одном ограниченном пространстве-времени и перемещаюсь в другое пространство-время. Сегодня у меня нет желания соглашаться с твоими ложными предположениями обо мне».

Я нахмурился. Он знал, о чем я спрашивал. Почему бы ему не ответить просто на мой вопрос и дать мне возможность узнать, как он это делает?

«Этим я пытаюсь помочь тебе поточнее формулировать свои мысли», — сказал он мягко.

«Ну ладно. Ты можешь сделать так, чтобы казалось, что ты можешь пройти сквозь стену. Так лучше?»

«Да, лучше. Но, если ты желаешь быть точным…»