Иллюзии

Небо надвинулось на нас. Голубое блеклое, становясь насыщенным синим, фиолето-вым, почти черным. Проклюнулось звездной россыпью. Пролилось огненным дождем. Упало замерло неподвижно, чутко, вечно.

Боль может быть сладкой. Утрата может приносить радость. Может. Тем, что до нее было что то очень важное, что то немыслимо красивое, что то завершенное до последнего штриха, до последней точки, до секунды, мига, дыхания.

Я тебя никогда не забуду.

Я тебя никогда не увижу.

Откуда это?

Оттуда.

Я падал и не сопротивлялся падению. Бархатную темень сменил туман. Серый, влажный, промозглый. Простроченный слепым пунктиром привычных нитей. Не имеющий четких очертаний. Не имеющий границ. Не имеющий формы.

Не люблю Ирис. Может быть потому, что безлик. Потому, что огромен. Потому, что пытаясь объединить лишь делает пропасть еще более глубокой. Потому, что лишает иллю-зий. Потому, что он правда.

Ху, а ю? - Как дела?

Итс о кэй. - Все хорошо.

Анд ю. - А у тебя?

Ис файн. - Хорошо. - И пусто, темно, зябко.

Как дъела?

Хорошо.

А у тебя.

Отльично! - Холодно.

Вот ю? - Кто ты? - Я не знаю кто я. Стыдно сознаться. Лгу.

Сори... Ундестенд… - Не понимаю. - Скажите вы.

Хух… - Озадачен.

Бамм… - поет Ирис, и протаивает синевой. Тыкается в ноги гранитными обломками. Проваливается снежной лавиной в пропасть. Острый порыв ветра сметает белое крошево в сторону и наконец разрешает ощутить этот мир. Новый. Встать на ноги, смачно вымате-риться и пнуть зло ни в чем неповинный камень.

Опять скалы. Черт бы их побрал. Если случится такое, что я выберусь из этой зава-рушки живым, то никогда не поднимусь на высоту больше той на которую необходимо подняться чтобы поменять перегоревшую лампочку.

Я сидел на уступе свесив ноги вниз и презрительно смотрел на горы, снежные шап-ки подпирающие небеса, тучи, которые не смогли перебраться через хребет и теперь вымещали свою злобу тем что заливали ущелье потоками ледяной воды.

Я порылся в кармане брезентовой куртки и достал смятую пачку дешевых амери-канских сигарет. Вытащил одну, прикурил, пустил струю дыма. Я даже не удивился тому, что в этом Перевоплощении принял личину современного человека, не зверя, не птицы а обыкновенного хомо сапиенс, который сидит на краю пропасти, курит, ругается и имеет кандидатскую степень по вычислительным методам. Я был самим собой и это было более чем странным. Странным было то, что я никогда не носил собственной личины в этих ми-рах. Ни одно из Зеркал ни разу не предложило мне быть обыкновенным, таким каким я был в реальном мире. Хотя кто его разберет что реальность а что нет. Здесь все чувства, эмоции, ощущения имеют особый привкус, особый оттенок. Они гипертрофированны. Если благородство, то бесконечное. Если любовь, то такая, что сердце либо поет от счастья либо рвется на куски. Но все более чем реально. Наверное именно так можно отличить то что ты чувствуешь в этих мирах и то, что ты должен чувствовать там за Вратами, стоящимими на границе миров. Здесь все БОЛЕЕ ЧЕМ РЕАЛЬНО. Я докурил, выбросил фильтр в пропасть и проверил снаряжение. Все было в полном просто образцовом порядке. Превосходный аль-пеншток с длинной легкой рукоятью из углепластика. Бухта прочнейшего капронового каната, который выдержал бы и слона, если бы ему вздумалось лезть в горы. Карабины, костыли, кислородная маска и четыре патрона к ней. Целый набор разноцветных дымов - фальшфейеров, хотя какому идиоту взбредет в голову разыскивать меня здесь. Здесь. Где это здесь? Я даже не знал, что это за мир и где он находится. Реален он или нет. Горы по крайней мере выглядели вполне натуральными и облака тоже.

Я стал присматриваться к мелочам. Админы частенько допускают ошибки и по ним можно определить, если не того кто создал этот мир, то по крайней мере степень квалифи-кации и мощность моделирующего оборудования. Ничего, чтобы могло подтвердить или опровергнуть версию о том, что я находился в реальном мире я найти не смог. Я мог просто провалиться не в свое Перевоплощение и принять личину другого Оборотня, которому очень нравится быть альпинистом. Что-то вроде короткого замыкания. Перехлеста каналов, когда модуляции смешиваются, порождая, что то совершенно новое, непрогнозируемое заранее.

Мне только этого не хватало. Сбоев в системе. Если техника, моделирующая этот мир выйдет из строя, то я могу просто распылиться на импульсы и никто никогда не узнает куда я исчез.