Иллюзии

— Мне нужна твоя помощь, — тихо подтвердила Джиллиан, подумав при этом: «И я так благодарна тебе за твое предложение помочь после непростительного случая, когда я отказалась принять твою помощь. Как я скучала по тебе. Как я нуждалась в тебе, в своей лучшей подруге». — Спасибо.

— Я не знал, что вы знакомы, — произнес Брэд, присоединяясь к ним. — Привет, Стефани.

— Привет, Брэд.

— Это было так давно, — пояснила Джиллиан. К ним подошли Эдвард и Клаудиа, и Джиллиан обратилась к отцу: — Папа, ты помнишь Стефани Уиндзор?

— Конечно. — Эдвард улыбнулся Стефани, подтверждая, что когда-то они были связаны общей трагедией. Нежность, которая мелькнула в улыбке Эдварда, сказала еще больше: что тогда он был эмоционально не подготовлен, чтобы справиться с постигшим его горем, что, возможно, они оба находились в подобном состоянии, но сейчас они вместе сумеют помочь Джиллиан.

— А это Клаудиа, — улыбнулась Джиллиан, не обмолвившись о том, что Клаудиа была ее мачехой.

Слово «мачеха» никак не вязалось с образом Клаудии. Она была женщиной, которая спасла ее от мучительного молчания, заново познакомила с отцом, которого раньше она едва знала, и с материнской любовью наблюдала, как она превращается в женщину. Она была ее любящей матерью, какой до этого была Мередит.

Стефани слышала любовь в голосе Джиллиан, когда та представляла ей Клаудию, и ей внезапно подумалось, что она могла бы услышать больше: щедрое предложение разделить с ней эту чудесную женщину, как когда-то однажды Джиллиан поделилась с ней матерью, которая погибла. Это предложение исходило от самой Клаудии, выразившись в ее нежной, теплой улыбке.

— Ты сможешь прийти пообедать со мной в один из вечеров на этой неделе, Стефани? — быстро спросила Джиллиан, внезапно вспомнив о людях, которые ждали своей очереди выразить ей соболезнования.

— Да. В любой из вечеров.

— Скажем, в среду, идет? Во вторник вечером я веду класс по литературе для взрослых, а завтра у меня дела в школе.

— В школе?! — с разной интонацией дружно воскликнули Брэд, Эдвард и Клаудиа.

— Я возвращаюсь к работе завтра утром, — решительно заявила Джиллиан своей семье.

«Я должна, неужели вы не понимаете? Я не могу — я не позволю себе снова погрузиться в молчаливое сумасшествие моего горя».

Глава 7

Поначалу, после того как они уютно устроились в гостиной, разговор Джиллиан и Стефани сводился к обсуждению Энни: какая она красивая, какая послушная и резвая, дружелюбная и преданная; затем они поговорили о карьере Джиллиан и роли Стефани в «Составе преступления». Все это были ничего не значащие слова, необходимая прелюдия к более важному разговору. Каждой из женщин хотелось высказаться, но ни одна из них не решалась начать первой и боялась последствий.

Наконец, после улыбок и теплых взглядов, сопровождавших эти несущественные слова, Джиллиан взяла на себя смелость начать путешествие по более опасной и важной территории — их прошлому.

— Как ты находишь мое новое лицо? — спросила она с некоторой долей застенчивости, но с прямолинейностью девочки, какой она когда-то была.

Джиллиан видела, что Стефани тактично изучала ее лицо, лишенное всякой косметики и освещенное мягким светом, заполнявшим комнату. Лишенное косметики, ее лицо говорило о себе всю правду. Шрамы были тонкими и искусными, напоминая тонкую осеннюю паутину, которая была чуть белее, чем ее кожа.

— Очень красивое, — ответила Стефани с сердечной нежностью, с которой она всегда разговаривала со своей единственной подругой. Сейчас эта сердечность медленно к ней возвращалась.

Джиллиан была, без сомнения, очень красива. Аккуратные тонкие линии делали ее лицо еще интереснее и совсем его не портили. Но внезапно красивое лицо ее подруги омрачилось такой неуверенностью, что Стефани не выдержала и спросила:

— О чем ты думаешь?

— Я думаю, что Клаудиа сделала великолепную работу… пожалуй, даже чересчур великолепную.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мне кажется, что если бы я так не выглядела, Чейз никогда бы не обратил на меня внимания. — Джиллиан нахмурилась, а в ее глазах отразилась печаль. — Для нас обоих это была любовь с первого взгляда. Чейз влюбился в то, что увидел, в прекрасную обложку, а не в то, что я представляю собой на самом деле.

— Чейз Кинкейд красавец мужчина, но ты влюбилась в нечто большее, чем в его потрясающую внешность. Я уверена в этом, — с жаром заявила Стефани, повернувшись к той щедрой девочке, которую никогда не заботила ее внешность. Стефани была абсолютно уверена, что Джиллиан влюбилась в реального Чейза, в его сердечность, но по лицу подруги было видно, что она не верила, что он любил ее так же сильно. — Что заставляет тебя думать, что он поступил по-другому?

— Знаешь, было много такого, что мы никогда не рассказывали друг другу. В этом мы оба виноваты. Мне кажется, я боялась, что если он узнает меня по-настоящему… — Джиллиан тихо вздохнула. — Мы могли бы быть не только любовниками, но и друзьями, но когда Чейза что-то тревожило, он никогда не обращался ко мне за помощью.

— Что могло его тревожить?

— Я не знаю.

— К кому же он обращался? К Брэду?