Иллюзии

Стоял яркий весенний день. Верхом на своем жеребце Фрэнсис следовала за Найджелом и Лэнсом по узким парижским улочкам. На шее и запястьях Найджела сверкали золотые кружева, ноги обоих мужчин были обтянуты высокими сапогами и шелковыми панталонами. Их волосы не были напудрены, но костюмы поражали буйством красок и роскошными тканями – восхитительное эхо добрых старых времен. Утонченная элегантность Лэнса почти потерялась в этом наряде, но Найджел выглядел просто изумительно. Смуглый пират, чья красота подчеркивалась великолепием золотистой лошади. Фрэнсис следовала за ним, словно тень, укрыв плащом свои индийские одежды.

И вдруг она вспомнила о майоре Уиндхеме, человеке слишком крупном и грубом для подобного костюма. Он больше не появлялся. Она молча слушала разговоры Найджела и Лэнса на эту тему. Теперь уже не вызывало сомнений, что Доминик Уиндхем был предателем и что он намеренно устроил пожар, дабы скрыть свой побег. Лэнс по-прежнему отказывался в это верить, полагая, что Уиндхем скорее всего погиб в огне. Фрэнсис не могла понять, что думал об этом Найджел и как он воспринял предательство друга. Он отвечал Лэнсу притчей о трех людях, которых ангел спас из горящей печи. «Не опалился ни один волос с их голов, не повредились их одежды, и даже запах дыма не пропитал их».

Проезжая по улицам, они вынуждены были посторониться и пропустить шумную процессию, неистово размахивавшую трехцветными флагами.

– Да здравствует император! Да здравствует свобода!

Лошади нервно вздрагивали, а Найджел и Лэнс приподняли украшенные трехцветными кокардами шляпы и присоединились к крикам толпы. Не сделай они этого, толпа могла бы стащить их с коней и разорвать на части.

Замок герцога де Френвиля находился в часе езды от Парижа. Здесь собрались сливки парижского общества, за исключением разве что самых ярых роялистов. Фрэнсис услышала лай собак задолго до того, как вдали показалось строение. При виде его у нее перехватило дыхание. Замок располагался на невысоком холме – причудливое сооружение из стекла и камня, с арочными окнами. Он сиял готическим великолепием, как дворец из волшебной сказки.

– Боже милосердный, – выдохнул Лэнс, – как ему удалось избежать гнева толпы во времена террора?

– Вероятно, потому, что глазам патриотов было трудно определить, с какой стороны его следует поджечь, – усмехнувшись, ответил Найджел. – Похоже, для нас это будет памятное утро.

На лужайке перед замком разыгрывалась сцена из прошлого века. Всюду были всадники и разодетые женщины – по меньшей мере половина из них была в пудреных париках, кружевах и с мушками на лице, – как будто не было никакой революции и Наполеон в это самое время не муштровал своих кирасиров в центре Парижа.

– Настало время, – обратился Найджел к Фрэнсис, – сбросить плащ и засиять во всей красе.

Фрэнсис послушалась: она согласилась играть эту роль, и лорд Трент платит ей. Солнечные лучи сверкали на ее чадре, на которой тонкой золотой нитью был вышит журавлиный клин, а также караван крошечных слонов и лошадей. Маленькие серебряные колокольчики позванивали при каждом ее движении. Фрэнсис вскинула голову и, улыбнувшись, поскакала вперед – диковинка из Индии, в шароварах и короткой курточке, с колокольчиками в ушах, с обтянутыми сверкающим на солнце шелком плечами, по-мужски сидящая на своем гнедом жеребце. Толпа расступалась перед ней подобно водам Красного моря перед Моисеем. Мужчины снимали шляпы, а потом волной хлынули к ней.

Она бросила взгляд на Найджела. Он подмигнул ей, а затем скрылся, прихватив с собой Лэнса, и оставил ее самостоятельно отбивать атаки мужчин. Его самого тотчас окружила любопытная толпа, и он принялся весело болтать, располагая к себе мужчин и флиртуя с женщинами.

Фрэнсис забросали комплиментами и вопросами на быстром французском. На белых от пудры лицах с яркими карминными губами и мушками на щеках было написано восхищение. На мгновение Фрэнсис стало не по себе. Какая мучительная разница между теоретическим знанием и опытом! Интересно, что чувствуют при первом выходе в свет воспитанные в монастырях девушки? Фрэнсис была растеряна, подобно всякому новичку. Какая насмешка! Ей нужно притворяться. Она должна казаться искушенной, разыгрывать из себя опытную куртизанку. Все, что происходит в Париже, докладывается Фуше, и если она потерпит неудачу, то вместе с собой погубит Найджела и Лэнса. В конце концов, ее обучали совсем не для таких случаев. «Устраиваются развлечения: по утрам нарядно одетые мужчины верхом выезжают в сад, их сопровождают публичные женщины…» У Фрэнсис отлегло от сердца.

– Я в восторге, месье, – ответила она, растянув губы в улыбке; в ее носу сверкнуло золотое колечко. – Но я недостаточно хорошо владею французским. Не могли бы вы говорить помедленнее?

Найджел оказался прав. Они нашли ее акцент очаровательным. Все мужчины, обращаясь к ней, старались говорить как можно медленнее.

Вывели собак, и толпа рассеялась.

– Это всего лишь фарс, – прозвучал у нее над ухом чей-то голос.